Опасный круиз - [7]

Странное состояние миссис Верритон только укрепило меня в моих подозрениях: тут явно что-то было нечисто. Впрочем, может, это на самом деле просто слабое здоровье, и, как только погода наладится, она расслабится и придет в себя.

В шесть часов, когда мы отплывали, шел проливной дождь, но оркестр, довольно курьезно, играл «О, какое чудесное утро». Немногие рискнули высунуть нос наружу, чтобы посмотреть на отплытие «Кариновы», но мы с детьми были на самой верхней палубе.

По мере того как полоса воды между бортом парохода и берегом увеличивалась, я все яснее понимала, что от моего прежнего восторга не остается и следа. Я чувствовала себя разочарованной и немного подавленной. Жаркое солнце казалось несбыточной мечтой, но я утешала себя тем, что совсем скоро мы выйдем в Средиземное море.

Во всяком случае, чего бы ни сулил мне этот круиз, назад теперь пути не было. Да и на раздумья оставалось не слишком много времени, потому что уже действовал корабельный распорядок дня и до ужина оставалось совсем немного времени. Никто, наверное, не станет переодеваться, но я все-таки решила надеть платье вместо голубого костюма, в котором выехала из Лондона.

Я забрала Кенди и Гильберта и обнаружила, что Эдвард Верритон поджидал нас, чтобы вместе спуститься вниз, в столовую.

— Я только прослежу, чтобы вы не ошиблись столиком — сказал он. — Сразу после еды детям лучше лечь спать. У них сегодня был трудный день, — у него все еще был довольно внушительный вид лондонского бизнесмена. Впрочем, наверное, немного погодя он расслабится; в круизе все может быть.

Столовая оказалась очень просторной, а столики, по большей части, довольно маленькими. Наш был один из самых больших — на восемь человек, хотя нас, кажется, набиралось всего семеро. Остальные четверо пришли почти сразу — мистер и миссис Крейг и их дети, Керри и Билл. К счастью, они оказались ровесниками юных Верритонов, а сходство имен очень позабавило Кенди.

— Керри и Кенди! Билл и Гил! — повторила она несколько раз.

Еда была изысканной и очень разнообразной. Ее подавал стюард, который, кажется, почти не говорил по-английски. Я предположила, что он итальянец, и мне трудно было справиться с искушением заговорить с ним на его родном языке, но я знала, что этого делать не следует. Дети Верритонов вели себя очень обходительно и прекрасно поддерживали беседу. Они, вероятно, многому могли бы научить своих родителей.

Я все лучше понимала необычайную сложность своего положения. Роль, которую я так необдуманно взялась играть тогда на Аппер-Белгрейв-стрит, нужно было во что бы то ни стало довести до конца. Подумав об умном лице Чарльза Гаррика, я вздохнула. Мне ужасно не хотелось разыгрывать дурочку, но — или придется это делать, или никаких круизов. Единственное, что оставалось — быть настороже и держать язык за зубами.

Когда мы с детьми выходили из столовой, я встретила Чарльза, который шел обедать во вторую смену. Он улыбнулся и сказал:

— Увидимся попозже в танцзале, Джоанна. Говорят, танцы будут, хотя и не допоздна.

Мне пришлось немного помучиться с Кенди и Гилом, которые зевали во весь рот и страстно убеждали друг друга, что совершенно не хотят спать. Я оставалась в каюте, пока они принимали ванну и готовились ко сну; потом без пререканий развела их по кроватям.

Идти в танцзал было еще слишком рано, и я побродила по пароходу, который теперь едва заметно покачивало. Еще не стемнело, но вечер, определенно, стоял не летний, и никакой охоты сражаться с ветром на палубе у меня не возникало. Вместо этого я немного погодя устроилась в одной из этих тесных комнат отдыха на пути в танцзал и стала разглядывать людей.

Я обрадовалась, когда Чарльз пришел за мной.

— Музыка начинается, — сказал он. — Но должен предупредить, мне нельзя слишком усердствовать. Я поехал в круиз как раз чтобы поправить свое здоровье.

— Так вы были больны? — спросила я по пути в танцзал.

— Я попал в аварию, — ответил он, останавливаясь около дверей. За ними, на большом свободном пространстве, уже танцевали под небольшой оркестр две или три пары. Пароход неожиданно накренился, и Чарльз подхватил меня, чтобы я не упала.

— Я не виноват в столкновении, — продолжал он, — но машину все равно не вернешь, да и самому мне прилично досталось. Могло быть и хуже, конечно, но я и так получил хорошую встряску.

— Да уж, наверняка, — однако мне показалось, что, несмотря на перенесенное, он выглядел очень неплохо. Он, вероятно, был из тех, кто быстро загорает. — Смотрите! Может, не стоит нам танцевать, раз…

— О, на самом деле, я прекрасно себя чувствую. Просто пока довольно быстро устаю. Через несколько дней, наверное, все будет совсем хорошо. Солнце и морской воздух, знаете ли… Вообще-то, я не из тех, кто ездит в круизы. Мне нравится что-нибудь более энергичное. Обычно я отправляюсь куда-нибудь в горы — в Альпы, Австрию или Швейцарию. Неплохая музыка, правда?

Он здорово танцевал, я получила колоссальное удовольствие. Я заметила, что Верритоны танцевали вместе. Эдвард Верритон танцевал довольно эффектно, а его жена была просто грациозна. Но она все-таки выглядела бледной и, по-моему, была недовольна собой. Он называл ее Мелисса. Это имя шло ей.