Опасный искуситель - [35]

– С моим «проклятым» отцом?

– Я не могу его разбудить… – начал он.

Она испуганно вскочила на ноги.

– Он что, заболел? Может, когда вчера вечером он говорил, что ему плохо, ему действительно было нехорошо?

– Он не заболел, – поспешил успокоить ее Себастьян. – Он… – Себастьян перевел дыхание. – Он… под воздействием винных паров.

Она странно посмотрела на него – с горечью и недоверием.

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу сказать, что он… в состоянии интоксикации, в дурмане, называйте это как угодно. Короче говоря, он пьян. Вернее, он напился ночью. А теперь спит.

– Я думала, что вы… – Она замолкла, не договорив, но укоризна, звучавшая в ее словах, была очевидна.

– Весь вечер я провел с ним. Он не выпил ни капли. Но каким-то образом он добыл себе бутылку бренди, хотя спал со мной в одной комнате, причем дверь была заперта, а ключ лежал у меня под подушкой.

Пруденс ахнула. Он обернулся и пристально на нее посмотрел. Старуха отвела глаза. Ей-то с чего было так удивляться? Она-то уж наверняка хорошо знакома с привычками своего хозяина.

– Так что, сами понимаете, – добавил он довольно резким тоном, – ваша помощь мне необходима. Корделия побледнела и бросила на Пруденс подозрительный взгляд.

– Да, конечно. После ночи… возлияний отец обычно спит как убитый.

– Это я успел заметить. – Она повернулась к нему спиной и стала рыться в саквояже. – Мы не можем терять времени, Корделия, – добавил он тоном, не терпящим возражений. – Пошел снег, и мы должны выехать не позже чем через час.

– Не надо на меня сердиться, ваша светлость. – Она вытащила из саквояжа какой-то пузырек. – Кажется, вам известно, что я ни в чем не виновата.

С трудом подавив негодование, он смотрел на нее. Корделия положила пузырек в карман передника, взяла с кровати шаль, накинула ее на плечи.

– Прошу принять мои извинения, – сказал он с горькой усмешкой. – Когда я взялся следить за вашим батюшкой, я и не предполагал, что бутылки бренди падают ему с неба.

Она взглянула на него с такой грустью, что весь его гнев куда-то улетучился.

– Я знаю, поверьте мне, я все знаю, – сказала она с легкой улыбкой и торопливо вышла из комнаты.

Он взглянул на Пруденс, но служанка была занята укладыванием вещей и не выказывала никакого интереса к возникшей проблеме, поэтому, ни слова не говоря, он последовал за Корделией.

Войдя в свою комнату, он увидел Корделию, стоявшую над викарием с кувшином воды в руках. Когда она стала лить воду викарию на голову, Себастьян не удержался.

– Что, черт подери, вы делаете?

– Можете на меня положиться. После такой ночи отца иначе не разбудить. Обычно я даю ему проспаться, но когда его нужно поставить на ноги, приходиться прибегать к суровым мерам.

– К суровым! – Себастьян вспомнил, как сам неоднократно отсыпался после разгульной ночи. – Да это просто ужас какой-то! Вода ледяная!

Но она уже лила воду тонкой струйкой прямо викарию на голову. Викарий немедленно вскочил, моргая глазами и пытаясь отмахнуться.

– Дьявол тебя забери! – пробормотал он, уворачиваясь от дочери и пытаясь утереться рукавом. Потом он заметил Себастьяна. – Она же меня угробит! Что, человеку и поспать нельзя?

Себастьян ничего не мог с собой поделать – он с удовольствием наблюдал за мучениями викария.

– Вы знаете свою дочь лучше, чем я, сэр. Иногда ей в голову приходят странные идеи…

– Вставай, папа, – сказала Корделия, искоса взглянув на Себастьяна. – Нам пора в путь. Идет снег, и нам вовсе не хочется оказаться погребенными под ним на второй день путешествия.

Преподобный Шалстоун ворча потирал голову. Себастьян злорадно подумал, что голова у него наверняка раскалывается с похмелья. Кто бы мог подумать, что Себастьян Кент, неоднократно испытывавший прежде подобные утренние мучения, будет так упиваться страданиями другого пьяницы?

Правда, сам он горьким пьяницей не был никогда. Себастьян наблюдал теперь за тем, как Корделия пытается заставить викария выпить содержимое пузырька, который она захватила с собой.

– Что это? – спросил Себастьян, когда ей наконец удалось влить в викария глоток снадобья.

– Люциферова микстура, – прорычал викарий. – Дочурка потчует меня ею, когда хочет меня помучить. – После такой утомительной речи он застонал и прикрыл глаза.

Корделия оставалась равнодушной к его страданиям.

– Надо выпить все, папа. Все до капли, или же его светлости придется тебя держать, чтобы я могла это в тебя влить.

Только представив себе это, Себастьян содрогнулся. Ему вовсе не хотелось держать старика, пока его дочурка будет вливать ему в глотку какую-то подозрительную жидкость.

– Вот видите? – сказал викарий Себастьяну. – Она просто ведьма.

– Ты же знаешь, как это тебе помогает, – почти ласково сказала Корделия и протянула ему пузырек. – Ну же, пей!

Викарий понял, что ему не отвертеться, взял себя в руки и глотнул из пузырька. Потом вскочил с прытью, удивительной для человека в его состоянии, и бросился к ночному горшку опорожнять желудок.

К несказанному удивлению Себастьяна, Корделия, заслышав омерзительные звуки, этому сопутствовавшие, улыбнулась и воскликнула:

– Великолепно!

Когда викарий вернулся к кровати, она вновь протянула ему склянку. На сей раз он покорно отпил значительную часть, несколько раз отрыгнул и, о чудо, даже немного порозовел.