Опасный искуситель - [19]

Но одно его беспокоило.

– То, что просит от нас его светлость, неправильно, и ты, радость моя, сама это понимаешь. Ложь ни к чему хорошему привести не может.

Она слабо улыбнулась.

– Чем эта ложь хуже той, которую придумали мы, когда сказали лорду Кенту, что автор хоралов ты?

С этим спорить было трудно. Как это ни смешно, но ведь именно викарий настоял на том, чтобы она подписывалась его именем. Другой отец просто-напросто запретил бы дочери посылать свои сочинения в столицу. Но разве он мог ей это запретить? Разрешив ей публиковать хоралы, он тем самым хотел загладить свою вину перед ней. Ему так хотелось, чтобы у нее было что-то свое, пусть и изданное анонимно. И вот теперь его же ложь к нему и вернулась.

– Папа, не знаю, удастся ли нам выполнить задуманное, но я чувствую себя виноватой перед лордом Кентом, – шепнула она, сильнее сжимая его руки. – А так мы можем попытаться все исправить. Если бы я не выступала под именем викария, лорд Кент не смог бы получить поддержку Генделя. Разве можно допустить, чтобы лорд Кент потерял свое дело и считал меня, вернее, тебя, неблагодарным, отказавшимся помочь ему в трудную минуту?

Он не стал предлагать рассказать лорду Кенту правду. Он легко мог представить себе, какова будет реакция лорда Кента, когда он узнает, что простая девчонка обвела его вокруг пальца. Да и вчера вечером Освальд был не настолько слеп, чтобы не заметить, с каким трудом поверил в это лорд Веверли. Освальд не желал, чтобы дочь его снова вытерпела это – от лорда Кента и Генделя. Кроме того, герцог ясно дал понять, что, объяви Корделия о своем авторстве, проку лорду Кенту от этого не будет никакого.

Ну и задачку она перед ним поставила! Он было обернулся, ища поддержки у герцога, но быстро сообразил, что здесь ее не получит. Его светлость лишь улыбался, и викарий вспомнил о другой возможной опасности.

Ах, этот нахальный взгляд! Освальд уставился на обладателя этого взгляда, который, к сожалению, был к тому же молод и красив собой.

– Мы должны будем отправиться с вами, ваша светлость?

Лорд Веверли кивнул.

– Моя карета прибудет сегодня вечером или завтра. Я, безусловно, оплачу все дорожные издержки – обеды, комнаты в гостиницах.

Освальд едва удержался, чтобы не спросить, кто будет делить комнату с его дочерью, но лишь осведомился:

– Вы позволите нам взять с собой служанку?

– Служанку? Но зачем? – удивилась Кор-делия.

– В качестве твоей компаньонки. Не пристало тебе путешествовать в обществе двух мужчин.

– Но, думаю, при вас ваша дочь не будет нуждаться в компаньонке, – ехидно заметил лорд Веверли.

– Я хочу, чтобы нас сопровождала Пруденс, – твердо заявил Освальд. – Если уж я принимаю участие в этом безумном плане, то желаю, чтобы с нами была служанка.

Герцог пожал плечами.

– Как вам будет угодно. Берите с собой хоть пятьдесят человек, если только это нас не задержит.

Но Корделия не была в восторге от этой идеи.

– Но зачем обязательно Пруденс, папа? Почему не Мэгги?

– Мэгги надо ухаживать за престарелыми родителями, радость моя, или ты уже забыла об этом? – У него были и более веские основания предпочесть Пруденс, но о них он дочери рассказывать не собирался.

– Но Пруденс…

– Либо Пруденс нас сопровождает, либо я никуда не еду!

Корделия кивнула и поднялась.

Лорд Веверли, не сводивший глаз с Освальда, поднялся вслед за ней.

– Могу ли я считать, что вы готовы помочь мне и согласны выдавать себя за композитора? – Свое волнение он постарался скрыть, говоря нарочито спокойным тоном.

Освальд чувствовал на себе умоляющий взгляд Корделии. И какой у него был выбор? Либо помогать герцогу и тем самым завоевать расположение дочери, либо жить под угрозой, что он ее потеряет: если не сейчас, то в скором времени, когда она устанет заботиться о старике, который к тому же лишил ее возможности жить независимо.

– Так и быть, я помогу вам, хоть и не думаю, что из этого выйдет толк. Кто поверит, что я музыкант? Ведь мне медведь на ухо наступил.

– Ты же постараешься, папа, правда? – Корделия взяла его за руку и смотрела на него так просяще, что, как всегда, он почувствовал укоры совести. – Ты постараешься сделать все как надо… ради лорда Кента.

– Уж изображу из себя композитора как смогу, детка. – Освальд потрепал ее по руке, потом сурово взглянул на герцога. – Но не ради лорда Кента или лорда Веверли. Только ради тебя.

5

– Полые кружочки обозначают половинные ноты, а не четверти. Сколько можно повторять!

Громкий голос Корделии заполнял всю карету лорда Веверли. Лорд Веверли удивленно вскинул брови, а Пруденс так и продолжала храпеть.

Корделия понимала, что говорит грубо, но отец просто разбудил в ней демона! Она была готова к его непрерывным жалобам – ведь Белхам они покинули на рассвете, и с тех пор он не выпил ни капли.

Но злилась она не только на его дурное расположение духа. Силы небесные, никогда еще не встречала такой плохой памяти! И ни с одним учеником не знала таких забот. Она взглянула на отца, сидевшего рядом с лордом Веверли, и снова ткнула пальцем в ноты.

– Ты же можешь запоминать Писание страницами, а четырех нот выучить не в силах?

– Да если бы четыре! – возмутился викарий и со стоном откинулся на мягкую спинку сиденья. – Половинки, четвертинки, паузы, ключи – да как вам, музыкантам удается все это связать в одну мелодию? Легче греческий выучить, чем эту белиберду, а над греческим мне пришлось изрядно попотеть!