Опасный флирт - [11]

– Вчера я написал отцу, что хочу поговорить с ним об управлении имением во Флорестоне, – сказал он Себастьяну. – Выяснилось, что там доходы не вяжутся с расходами, поэтому мне придется оспорить некоторые отчеты арендатора.

– Если хочешь потолковать с лордом Раштоном, то, полагаю, тебе лучше к нему поехать, – предложил Себастьян, почесав подбородок. – Его можно найти в доме сорок пять на Кинг-стрит – это на случай, если ты забыл. Скорее всего он проводит утро в своей оранжерее.

– А Талия? У нее какие планы на сегодня?

– Кажется, она идет на собрание Союза школ для бедных, – ответил Себастьян, глядя на брата поверх чашки с кофе. – Вчера она сказала, что ты опять весьма настойчиво говорил о ее замужестве.

– Ни о чем я настойчиво не говорил, – возразил Александр. – Ей надо понять, что выгодное замужество поможет не только ей самой, но и всей семье. И с финансовой, и с социальной точки зрения.

– Она была бы более общительна, если бы ты оставил ее в покое, – заметил Себастьян. – К тому же ты бы лучше задумался о собственных матримониальных планах, чем о замужестве Талии.

Александр нахмурился.

– Ты полагаешь, у меня есть время найти подходящую жену?

– Все, что тебе нужно, это найти милую недалекую юную девчонку, Алекс, – стоял на своем Себастьян. – И видит Бог, таких полно. Конечно, будет лучше, если ее отец готов поделиться содержимым своих карманов. Тебе и делать-то ничего не придется – только обвенчаться и уложить ее в постель. – Себастьян насмешливо приподнял бровь. – Ни то ни другое не займет у тебя много времени.

– Шантажист, – пробормотал Александр. – Это не займет много времени потому, что юная девчонка упадет в обморок от страха еще до того, как я начну.

Себастьян усмехнулся.

– Тебе не придется часто навещать жену после того, как она произведет на свет сына. А потом миссис Арнотт будет рада развлекать тебя. Говорят, ты нравишься ей не только из-за денег.

Александр вздохнул. Его редкие посещения борделя были вызваны желанием чувствовать себя свободным и отсутствием интереса к неизбежным сложностям романтических отношений.

Не говоря уже об отвращении к женитьбе на «милой недалекой юной девчонке» независимо то того, какую выгоду принесет такая женитьба его графскому титулу. При мысли об этом Александру вспомнилась отвратительная история с лордом Чилтоном и его дочерью, в которой он принимал участие.

– Свадьба и постель, Алекс, – вот все, что от тебя требуется, – сказал Себастьян.

Покачав головой, Александр вышел из столовой. В некоторой степени он был даже рад тому, что ему удалось возродить у брата чувство юмора, если это можно так назвать.

Несмотря на разницу в темпераменте, Александру из всех его трех братьев всегда ближе был Себастьян. Отчасти из-за того, что у них не было чувства соперничества, связывавшего их братьев-близнецов. А отчасти от того, что Александру в душе всегда нравилось спокойное, легкомысленное отношение к жизни.

Отношение, которое Александру никогда не удавалось выработать в себе.

И все время, пока они ожесточенно спорили о снисходительном отношении Себастьяна к скандалу, Александр то и дело чувствовал уколы зависти. Себастьян делал то, что ему нравится, а на все остальное ему было наплевать.

Это не он был вынужден принести в жертву все свои планы. Не ему пришлось вернуться в Лондон и сдерживать сплетни, связанные сначала с побегом, а потом с разводом. Не Себастьян перенес на себе все тяготы унижения, вызванные разрывом помолвки с дебютанткой.

Александр потер шею, чтобы хоть немного снять напряжение, вызванное свалившимся на него грузом ответственности. Одевшись, виконт взял со стола блокнот Лидии Келлауэй, который положил туда минувшей ночью.

Она так мила, эта неискушенная дочь деревенского лорда. Если судить по записям в ее блокноте, она куда больше знает о целых числах и дифференциальных уравнениях, чем о моде и этикете.

Возможно, именно в этом кроется причина того, что Александр до сих пор не познакомился с нею. Несмотря на то что ее отец, сэр Генри Келлауэй был известным ученым, специалистом по китайской истории и литературе, он всегда вел отшельнический образ жизни.

Может быть, из-за Лидии?

При мысли об этом Александр нахмурился. Приказав подать карету, он велел кучеру ехать на Истни-стрит по адресу, который был написан на внутренней стороне обложки блокнота.

По пути Александр перелистывал блокнот. Похоже, в ее записях не было никакой системы, лишь страница за страницей, испещренные алгебраическими формулами и геометрическими чертежами.

«Такое происходит, если r – самое лучшее решение для уравнения, когда a + ar = b +β r, a + ar = cγr.( k – a) : ( a – k). Пусть ( k – a) : ( a – k), которое мы назовем p, будет наиболее оптимальным для…»

Александр усмехнулся. Он назвал ее странной? Мисс Келлауэй не просто странная, если ее мозг не только создает подобные затейливые головоломки, но еще и решает их.

Тут его внимание привлекли несколько слов на следующей странице.

«Переменная как мера любви».

Слово «любви» подчеркнуто жирной чертой. За ним следовала целая серия уравнений и заметок – впрочем, в них для Александра было мало смысла, если не считать того, что он узнал структуру дифференциальных уравнений, в которой она нашла общее со строками из «Илиады», «Ромео и Джульетты» и стихов Петрарки.