Опасные@связи - [75]

По словам Соловьева, признаков возобновления интереса к Пенни Голдсмит со стороны спецслужб вроде бы пока не было, быть может, психиатрический диагноз послужил для нее прикрытием, но в таких делах не существует абсолютной гарантии.

Короче, следовало быть осторожным. Направляя ход курсовой, я всячески старался избегать вопросов, напрямую связанных с компьютерной безопасностью, предпочитая более абстрактное моделирование.

ПеМаВи не возражала. Как я догадался впоследствии – просто потому, что не видела смысла со мной спорить. В том многополярном виртуальном мире, в котором она большей частью существовала, она вполне могла заниматься чем угодно, не спрашивая моего согласия.

10

С тех пор как я получил работу в университете Де Поля и переселился на север Чикаго, я иногда гуляю в Линкольн-парке. Правда, не очень часто – на работу я езжу обычно на машине, а парк не совсем по дороге, но гулять там мне нравится. В нем есть красивые пруды, оранжерея, и с его дорожек открывается красивый вид на даунтаун – небоскребы, если глядеть из парка, напоминают причудливую горную гряду, и можно забыть, что все они кишат людьми, как термитники – термитами.

В тот день у меня были дела в администрации университета – она, как раз, находится поблизости от Линкольн-парка. Разобравшись с делами, я решил прогуляться. Был отличный день, как здесь говорят, «индейского лета» – в Америке наше «бабье лето» приходится на начало октября. Красные и золотые листья, голубое небо…

– Хелло, профессор!

Я обернулся. Мне не удалось скрыть удивления, когда я увидел Пенни. На ней была майка, красные спортивные трусы, белые кроссовки на толстой подошве – очевидно, заметив меня, она прервала пробежку, но и стоя на месте продолжала переминаться с ноги на ногу, как это делают бегуны.

– Чему вы удивляетесь? Я все-таки американка, да и моим духам на пользу здоровое тело. Вы часто здесь гуляете?

– Не очень, но бывает.

– Пройдемся?

Мы пошли рядом. Влюбиться в нее, что ли? Абсурдность этой мысли меня смутила.

– Зачем вам это нужно?

– Что?

– Ну… расщепление, несколько личностей в одной?

– Нам это совершенно не нужно. Но кому-нибудь в вашей стране нужны были коммуналки? А они есть даже сейчас. И что с этим можно поделать?

– Если вы говорите серьезно, то не знаю.

– Ну вот… Как в приличной коммуналке, мы стараемся предоставить друг другу возможность жить спокойно. Сейчас – мое время, пробежка по парку, только и всего.

– Я вам не мешаю?

– Нет… И вообще – мы хотели бы вас пригласить.

– Куда?

– На костюмированный бал. Придете?

– Когда?

– Тридцать первого. В Америке ближайший праздник – Хэллоуин. Не волнуйтесь, все для нормальных людей, ничего детского. У нас есть билеты.

– С удовольствием.

– Не могли бы мы воспользоваться номером вашего мобильного телефона? Сейчас входной код обычно скидывают на телефон, – невинная и в то же время бесконечно умудренная улыбка. – Мы, собственно, ваш номер знаем, с этим ничего не поделаешь, но не хотелось бы им пользоваться без вашего разрешения.

– Конечно, – говорю я в некоторой растерянности.

– Вот и ОК. Ну, всего хорошего! – она помахала рукой и побежала по дорожке дальше.

В университете дел у меня не оставалось, я вернулся к машине и поехал домой. В компьютере меня ждал очередной кусок курсовой, на этот раз посланный от имени сетевых копий маркизы и виконта.

11

Я – в своей квартире. Вид из окна на скучную улицу. Мне, конечно, хочется пойти 31-го на маскарад, но я боюсь. По приглашению собственной студентки, да еще такой необычной. Я вызываю по скайпу Соловьева.

– Каким образом у Голдсмит возникло расщепление личности? Не может быть, чтобы это просто от психологического шока. И почему именно эти личности? Ты хоть что-нибудь знаешь, ты можешь об этом рассказать?

Он рассказывает о глобальном сбое и о версии сетевого самоубийства, как средства вынудить переселение душ.

– А сам ты в это веришь?

– Не знаю. Но звучит грандиозно, согласись.

На следующий день в университете ПеМаВи приходит ко мне обсуждать курсовую.

Вопросов о самоубийстве я не задаю, но спрашиваю, каковы ее отношения с сетевыми двойниками.

– Это действительно копии, они нам помогают.

– Но как они там оказались? Поймите, я не хочу на вас давить, но в этом всем столько непонятного. Мне кажется, если мы сможем разобраться, это вам поможет, в том числе, вашей работе.

– Они там давно.

Слегка другим голосом:

– А вам не кажется, что сейчас наступает время гибридных существ? Часть здесь, часть в сети?

– Одному жить трудно.

– Сами по себе копии быстро деградируют.

– Сеть не очень пригодна для жизни.

Поздно ночью я снова связываюсь с Соловьевым. В Европе утро.

– Почему двойники в сети деградируют?

– Уверенности у меня нет – передаю, что слышал.

– Давай.

– Во-первых, они страдают от случайных сбоев. Во-вторых, они пытаются повторить то, что удалось один раз – глобальный сбой сети как эквивалент самоубийства, и переселение душ в результате. С точки зрения тех, кто остается, переселяются копии, а они сами – оригиналы. Значит, у них те же неудовлетворенные желания. Но глобального сбоя больше ни разу организовать не удалось, от региональных сбоев полноценного переселения не выходит, а качество копий страдает. Более убедительного объяснения не знаю.