Опасность в бриллиантах - [2]

Земельными участками, оставленными вам, в настоящее время пользуются арендаторы, в чьем благополучии я искрение заинтересован. Согласно моему волеизъявлению, должно и дальше разрешить этим арендаторам выплачивать ренту в размере один фунт в год. Кроме того, деньги, оставленные вам, следует использовать для того, чтобы у семей этих арендаторов никогда не возникала нужда в обеспечении основных жизненных потребностей.

Надеюсь, ваши управляющие сумеют уладить этот пустяк, не беспокоя вас. Это дело ни в коем случае не должно мешать пьянству и блуду, коими вы преимущественно заняты. Они, как я вынужден вам напомнить, создают дурную репутацию вашему имени и происхождению, а также ведут к ранней смерти и навлекают неотвратимое проклятие на вашу вечную душу.

Бексбридж».

Каслфорд помотал головой. Даже в этом письме — в котором он налагал непрошеные обязательства на дальнего родственника, не испытывающего к нему никакой привязанности, — Бексбридж не сумел удержаться от упреков.

— Полагаю, мне придется вскоре навестить эти клочки земли, иначе я могу совсем о них забыть. Возьмите карты и отметьте их, Эдвардс. Я разберусь с этим еще до конца лета.

— Вряд ли это возможно, сэр. Если продолжать заниматься обычными делами, вам не хватит для этих поездок вторников.

— Успокойтесь, Эдвардс. Чтобы посетить свои имения, мне совсем не обязательно быть трезвым.

Дафна Джойс просмотрела почту, принесенную Кэтрин, и постаралась скрыть свое разочарование, когда стало понятно, что нет письма, которого можно было ждать после прочтения в газете о смерти герцога Бексбриджа. Ее замутило от дурного предчувствия. Если письмо не пришло до сих пор, оно, скорее всего, уже никогда не придет. Значит, нужно обдумать, что это означает для ее будущего. Кое-какие идеи уже появились, но приятного в них было мало. И что еще хуже, цели, которые, как ей казалось, уже почти достигнуты, снова откладываются на неопределенное время, возможно, навсегда.

Сердце заныло, но она взяла себя в руки. Горевать придется тайно, как и все эти годы.

Кэтрин села в кресло, повернутое к большому окну, в дальней гостиной, где они пили кофе. С аккуратно причесанными темными волосами, в накрахмаленном, несмотря на утренний уход за растениями, переднике, Кэтрин терпеливо ждала, готовая услышать любые новости из сегодняшних писем, которыми Дафна решит с ней поделиться.

Немного похожа на иностранку, уже не в первый раз подумала Дафна. Высокие скулы Кэтрин и миндалевидный разрез темных глаз были не типичны для английской внешности, но основное впечатление создавала тронутая летним загаром кожа. Даже самые широкие поля шляпки не могут надежно защитить лицо, если женщина каждый день проводит долгие часы в саду.

— Одрианна пишет, что они с лордом Себастьяном сегодня уезжают на побережье, убегают от городской духоты, — сообщила Дафна.

— Вероятно, это очень правильно в ее положении. Она останется там до родов? — спросила Кэтрин.

— Наверное, хотя она об этом ничего не пишет.

Дафна вскрыла и прочитала следующее письмо. Кэтрин отхлебнула кофе, не задав ни одного вопроса об отправителе, хотя была связана особыми узами с написавшим письмо дорогим другом.

Кэтрин строго придерживалась установленных в доме правил. Самое важное правило гласило: женщины, живущие здесь, никогда не суют свой нос в жизнь и личные дела друг друга, как прошлые, так и нынешние. Все те годы, что Дафна делила этот дом с такими же одинокими, как и она сама, женщинами, это правило служило своей цели, обеспечивая мир и согласие. Однако некоторые из живших здесь женщин тоже черпали утешение и испытывали чувство защищенности в праве скрывать свои тайны. Кэтрин была одной из них.

Все, жившие в атом доме, делятся на две группы, подумала Дафна, отвлекшись от письма. Они принадлежат либо к затравленным, либо к преследуемым, но несколько человек страдают от обеих бед, как Кэтрин.

Трудно не проявлять любопытства. Трудно не верить в то, что если кто-нибудь узнает твою правдивую историю, то непременно сумеет помочь. Впрочем, Дафна уже давно не ошибалась. В конце концов, она и сама была немного затравленная и немного преследуемая, причем изменить этого не мог никто.

— Верити в основном пишет о делах в своем доме в Олдбери, — произнесла она, протянув письмо Кэтрин. — Лорд Хоксуэлл отправился на север, чтобы уточнить, нанесут ли тамошние беспорядки ущерб ее фабрике.

Кэтрин, читая письмо, нахмурилась.

— Я рада, что она не поехала с графом. Газеты полны мрачных прогнозов и предупреждений о бесчинствах.

— Они часто преувеличивают. Ты же видишь, ее муж не думает, что опасность угрожает их собственности или людям.

— В августе все может измениться. Планируется та большая демонстрация.

— Планы не так уж и достоверны…

Однако в августе все и вправду может измениться. Обдумывая будущее, нужно принять во внимание и это.

Дафна взяла газету. Кроме новостей о беспорядках на севере, в «Таймс» печатались другие политические заметки, а также сообщения корреспондентов с континента. Одно из них привлекло ее внимание. Две недели назад на обеде, где присутствовали сливки парижского общества, чествовали нового герцога Бексбриджа. Обед давался, чтобы попрощаться перед его неминуемым отъездом в Лондон для вступления в права наследства.