Опасность тьмы - [110]

Ее перевели. Но не просто из больничного крыла. Ее перевели в другую секцию тюрьмы. Ей показалось, что они шли туда целый день.

— Чертова спина меня убивает.

— Для болеутоляющих еще рано.

— Господи. Где это я?

Она встала на пороге своей новой комнаты. Она была меньше и выглядела по-другому. В стену была встроена стеклянная панель. Снаружи находилось небольшое помещение со стулом.

— Это еще для чего?

— Тебя перевели.

— Мне нравилось там, где я была.

Женщина пожала плечами. Из родинки на ее подбородке торчало два волоса. Эдди захотелось их выдернуть.

— Где Ивонн?

— Кто такая Ивонн?

— Я хочу знать, что происходит.

— Я уже сказала, тебя перевели. Ты теперь под особым наблюдением.

Она ничего не говорила, не отвечала на их вопросы, но у них как будто была специальная открывашка для ее мозга, из которого они достали все, что им было нужно.

— Почему?

— Для твоей собственной безопасности.

Значит, все было решено. Они знали, что она сделала, и теперь она осталась совсем одна — никакого общения, ни работы, ни библиотеки, ни спортзала, ни столовой. Зарядка — в специально отведенном для нее месте, в определенное время. И круглосуточное наблюдение через стеклянную панель.

Она села на кровати. Раскаленная кочерга крутилась где-то глубоко в ее пояснице. Она осторожно легла.

И снова четко все осознала, как будто на нее обрушилась стена воды. Вот это вот — все. Эта комната или какая-то похожая, со стеклянной панелью. Вот это.

Лучше бы ей отбили почки и заставили адски страдать, но не это.

Это.

Стены тут были бежевыми, а окно располагалось слишком высоко, чтобы солнце могло тронуть их. Вот это.

Эдди подтянула к себе колени и вжалась спиной в низкую кровать, давя на боль.

Шестьдесят пять

Раньше здесь каждое воскресенье играли группы. Сцена все еще была на месте — краска немного облупилась, по углам пошла ржавчина, но ее все еще можно было реанимировать и использовать. Так думал Даги Милап, остановившись, чтобы посмотреть на нее. Люди же вроде до сих пор играют в группах? Почему ее забросили?

Было жарко, но в парке было спокойно. Пара мальчишек играли во фрисби, несколько мамаш с колясками сидели на скамейке.

Он прошелся к пруду. Покой уток нарушили канадские гуси и устроили тут жуткий кавардак. Городской совет предлагал их отловить и устранить, но всполошились какие-то безмозглые активисты, да и все равно, это была временная мера. Канадские гуси всегда возвращались. Мамаши не подпускали маленьких детей слишком близко, чтобы покормить уток, потому что гуси были слишком большими и наглыми.

Он сел на скамейке неподалеку, поставил рядом свой стаканчик кофе, снял крышку и развернул газеты.

Десять минут спустя он все еще держал газету перед собой. Его кофе остыл.

С самого начала, с того самого момента, когда они были в отеле в Девоне и Эйлин увидела новости об аресте по телевизору, где-то на задворках сознания Даги без конца звучал назойливый голос. Тогда он только тихо нашептывал, но проходили недели за неделями, вскрывались все новые факты, и голос становился громче. На самом деле он знал. Не подозревал. Знал. Он никогда бы не сказал ни слова Эйлин. Разумеется, этого он не мог, так что ему оставалось не говорить вообще ничего, а просто ждать и наблюдать за событиями.

Он взглянул на газету в своих руках. Там были фотографии входа в пещеру, скал, полицейских фургонов. В газете напечатали желтые и черные точки и стрелочки, чтобы обозначить маршрут, показать лаз в пещере. Семеро, говорилось в статье. Пока что они нашли семерых.

Он не мог такого представить. Но он знал.

Это не был какой-то бродяга, одинокий мужик на разбитой машине, которую видели то там, то здесь: такие сразу оказываются под подозрением. Это был не какой-то местный уголовник с длинным списком преступлений, который идеально подошел бы полиции. В таких случаях еще можно задаваться вопросами, тогда еще есть повод сомневаться. Слишком часто они арестовывают первого же очевидного подозреваемого, потому что это просто, и ты начинаешь задумываться.

Но не сейчас. Как они могли допустить подобную ошибку? Как они могли арестовать и обвинить молодую женщину, у которой была работа, машина, свой дом, опрятную и ухоженную молодую женщину, живущую во многих милях от всех мест преступлений, из уважаемой семьи и не имевшую никаких проблем с законом? Они же не просто выбрали имя в телефонной книге.

Как они могли заблуждаться?

Не могли.

Он глотнул остывшего кофе. Канадские гуси уковыляли под ивы, собравшись в кучу на грязном куске земли, так что кряквы получили возможность спокойно поплавать по всему пруду.

Он вышел, чтобы прикупить кое-что в магазине и взять еще марок для Эйлин. Кажется, деньги теперь не тратились больше ни на что, кроме бумаги, конвертов, марок и новых картриджей для принтера. Он никогда не считал, сколько писем она отправила. Иногда он смотрел на адреса и имена, когда относил для нее письма на почту. Члены парламента, лорды, епископы, актеры, начальники полиции. Было даже одно королеве. Он тогда засомневался, стоит ли его отправлять. Какова была вероятность того, что сама королева откроет это письмо, не говоря уже о том, чтобы заинтересоваться и как-то поучаствовать? Нулевая. Но он подумал, что, может быть, письмо откроет кто-нибудь другой и будет достаточно вежлив, чтобы отправить письменное уведомление. Эйлин будет ждать. У нее была специальная таблица, в которую она вписывала все ответы. Никто толком ничего не отвечал, никто не поддерживал ее так называемую Борьбу. С чего бы? Он знал, что стоит прочитать хоть что-нибудь по поводу Винни, становится понятно, как стало понятно ему самому, что ошибки здесь не было. Не могло быть.