Никто не возразил ему.
Пальцы композитора легли на клавиши синтезатора, и Джабраил начал играть. Он был уверен, что играет в последний раз в жизни, и потому играл так, как не играл прежде никогда, как не играл даже, когда был в лучшей своей форме. Музыка лилась и лилась из инструмента, мощная, сильная, трепещущая и трагическая...
Он сыграл все, что хотел сыграть. И даже несколько человек в бронежилетах и в кевларовых касках, что вошли в квартиру, не прервали его, пока он сам не остановился. Они тоже слушали.
– Что вы такое играли? – спросил Басаргин почти с восторгом.
– Это моя музыка... «Реквием по террористу»...
Он хотел сказать «Реквием по амнистии», но получилось другое. Против воли Джабраила получилось...
– «Реквием по террористам», – поправил его человек в кевларовой каске, расстегивая тяжелый бронежилет. – В Красногорске сейчас остальных с автобуса снимают... Террористов...