Опасность - [40]

И генерал действительно показал. Выдал по первое число. Припомнил мне Лимонадного Джо, ковбоев, а заодно и депутата Безбородко, который, оказывается, успел накатать новую телегу. Уже непосредственно Голубеву и непосредственно на меня. У меня все лицо затвердело в гримасе раскаяния и язык одеревенел от бесчисленных повторений «Так точно… так точно…», а генерал все еще выпускал пар. Лысина его раскалилась, пальцы бегали по столу, ища, что бы такое сломать. Два отличных карандаша уже пострадали от генеральского гнева, и когда Голубев с ожесточением сломал третий, я понял, что дело не только во мне. Вероятно, кто-то генералу здорово насолил.

Третий карандаш стал последней искупительной жертвой. Смахнув обломки в мусоросборник, Голубев заметно успокоился и проговорил:

– Итак, вопрос решенный. Код твой аннулируется… на три месяца. А там посмотрим на твое поведение. Будут хорошие результаты – решим эту проблему в рабочем порядке.

– Так точно, – как болванчик, отбарабанил я, про себя удивляясь голубевскому либерализму. Три месяца без группы прикрытия было приговором донельзя мягким. Очевидно, я все-таки числюсь в скрытых любимчиках Голубева… Я мысленно возгордился, однако буквально через пару минут понял, что заблуждался. Генерал просто желал подсластить пилюлю.

– Вот что, Максим, – сказал он странным, едва ли не виноватым тоном. – Есть мнение придать тебе в помощь еще одного человечка. Дело об убийстве твоего физика, как видишь, разрастается, и без напарника тебе не обойтись. Надеюсь, ты не станешь возражать?

– Никак нет, – обрадовался я, дурак, воображая, что Голубев имеет в виду Филикова.

Но Голубев имел в виду нечто принципиально другое.

– Видишь ли, Макс, – пояснил он, – МУР пошел на принцип. Этот Окунь убедил свое начальство, что оба убийства – и Фролова, и Григоренко – есть чисто МУРовское дело, и отдавать их нам – значит бросать тень на честь своего мундира. Они и министра своего сумели настроить точно так же…

– Ну, а мы? – осведомился я, по-прежнему ничего не понимая. – Мы-то своего министра убедили?

– Само собой, – невесело усмехнулся Голубев. – Произошла встреча в больших верхах, закончившаяся, как всегда, гнилым компромиссом.

– То есть? – я все еще не понимал, что меня ждет.

– То и есть! – сердито сказал генерал. – Одним словом, напарник у тебя будет из МУРа. Решено взять дело в совместную разработку.

Я чуть не застонал вслух. Повесить на себя еще и эту обузу! И не просто обузу, а настоящую гирю, которая будет мне мешать на каждом шагу. МУРовскому начальству, разумеется, на обоих мертвых физиков начхать было с высокой колокольни. Но такой блестящий шанс напакостить Минбезу они не могли упустить. Я уже догадывался, что из золотого фонда сыскарей они мне напарника вряд ли выделят. С Яшей Штерном, допустим, мы бы поладили, только они не такие дураки, чтобы посылать Штерна на подмогу Минбезу. Скорее всего, они нас осчастливят каким-нибудь зеленым прыщавым стажером, который по малолетству станет хлопать удивленно глазками и сбивать с толку школьными вопросами. Не будет этого, решил я про себя. Дыхнуть стажеру не дам. Будет с утра до вечера перебирать бумажки. Их-то, бумажек, у меня целый кабинет и маленькая тележка.

– Так точно, – произнес я, наконец. – Будем работать с напарником.

– Вот и ладно, – обрадовался Голубев. Кажется, он опасался, что и я пойду на принцип и откажусь. Да какие у меня принципы, бог с вами? Дайте нормально работать, и мне больше ничего не надо. Принципы можете забирать себе и ими с удовольствием не поступаться.

– Разрешите идти? – спросил я.

– Пойдем, Макс, – генерал осторожно взял меня за локоть, наверное, опасаясь, что я вдруг передумаю и вырвусь. – Он, видишь ли, уже здесь.

– Кто? – недоуменно переспросил я.

– Напарник твой новый. В приемной дожидается. Я недоверчиво покосился на генерала. Когда я проходил через приемную в голубевский кабинет, никакого там напарника не наблюдалось. Может быть, позже заскочил?

Мы вышли с генералом из кабинета, и я стал смотреть во все глаза, никого пока не находя. Только генеральская секретарша, Сонечка Владимировна, за своим столом скучающе полировала ногти.

– Познакомься, Макс, это капитан Маковкин, – с вымученной сердечностью проговорил генерал и поспешно ретировался обратно в кабинет. Я хотел спросить: «Но где?…», однако вопрос так и не успел сорваться с моего языка.

Потому что, наконец, увидел напарника и немедленно затосковал. Реальность была гораздо хуже всего ожидаемого.

В напарники мне достался вовсе не прыщавый стажер, которого я мог бы держать в ежовых рукавицах. И даже не киношного вида амбал, с которым – по киношным же законам – мы обязаны были бы со временем подружиться. Капитан Маковкин к голливудским боевикам и даже к нашим доперестроечным картинам про героев-милиционеров отношения не имел. С большим напрягом его можно было бы засунуть в чернушную комедию или фильм ужасов. Моих ужасов, естественно.

– Добрый день! – весело воскликнул капитан Маковкин, протягивая мне руку. – Зовите меня просто Юлием!

С ума сойти, подумал я, с унынием пожимая маленькую ручку. Он еще и тезка Цезаря. Головы родителям надо было поотрывать за такое имя. Не говоря уже обо всем прочем.