Опасное богатство - [94]

Джудит резко вскочила, скомкала письмо графа и швырнула его в пустой камин.

– Я считаю, – рассерженно сказала Джудит, – что лорд Ворт – это самое гнусное, самое неприятное и самое отвратительное на свете существо!

ГЛАВА XVI

Много дней подряд мисс Тэвернер не переставала думать над тем, каким двуличным проявил себя Ворт, какую гадкую стратегию он выбрал и как бесславно он одержал над ней верх. Чем бы она себя в эти дни ни занимала, будь то выбор муслинов, газовых тканей, французских льняных батистов для пошивки нарядов, предназначаемых для Брайтона, ее неотступно преследовали мысли о том, как отомстить Ворту. Те же планы мести кружились у Джудит в голове, когда она думала, взять ли с собою сандалии из белой лайки или финские сапожки из датского атласа.

Миссис Скэттергуд была просто в отчаянии, и когда мисс Тэвернер с полным безразличием взглянула на две шляпки, предлагаемые им модисткой (одна из шляпок была просто восхитительна: лавинская соломка, снизу завязывается на ленточки из подкладочного шелка; вторая – небесно-голубой капор, с жокейским козырьком и оторочкой медового цвета), и при этом изрекла, что ни та, ни другая ей нисколько не нравятся, миссис Скэттергуд обеспокоилась всерьез и заявила, что пошлет за доктором Белье, чтобы тот прописал Джудит какое-нибудь лекарство от нервов.

Мисс Тэвернер отказалась видеть врача, но по-прежнему мрачно размышляла о чудовищном поведении лорда Ворта.

К большому разочарованию Перегрина, семейство Фэйрфордов в Брайтон ехать не собиралось. Вместо Брайтона они направлялись в Вортинг. Этот курорт постоянно посещали те; кому были ненавистны шум и гам Брайтона. Несчастный Перри никак не хотел смириться с тем, что его сестра выбрала именно Брайтон, пока он не выяснил, что Вортинг находится от Брайтона всего в тринадцати милях и что без особых усилий от сможет оставить все веселые развлечения Брайтона и найти для себя подходящее жилье в Вортинге. Однако Джудит была непреклонна, и Перри пришлось смириться с тем, что на свидание с Харриет он сможет ездить верхом три или четыре раза в неделю.

Подошло время отъезда из Лондона. Все было готово. Оставалось лишь упаковать сундук и определить, каким маршрутом лучше поехать. Но особенно раздумывать не было нужды: по сравнению с другими, Новая дорога оказывалась куда более удобной, поскольку она и короче, и в лучшем состоянии. В худшем случае, здесь менять лошадей надо будет всего четыре раза. А если Джудит поедет на своих собственных лошадях, то можно надеяться, что на весь путь у нее уйдет пять часов или даже меньше того. В течение курортного сезона между Лондоном и Брайтоном ежедневно курсировало двадцать восемь почтовых дилижансов. Однако, как выяснил Перри, ни один из них не покрывал этого расстояния меньше чем за шесть часов. Перри полагал, что если ехать в легком фаэтоне с четырьмя запасными лошадьми, то можно будет отлично доехать за пять часов. Тем не менее Перегрин имел все основания полагать, что, правя своим парным двухколесным экипажем, он победит самого Регента, который в 1784 году, будучи Принцем Уэльским, проехал на фаэтоне с тремя лошадьми, запряженными цугом, расстояние от Карлтонского Дворца до Морского павильона за четыре с половиной часа.

– Правда, я не поеду на трех лошадях, – закончил свои рассуждения Перри. – У меня будет четыре лошади.

– Дорогой мой! Ты не смог бы править ими, даже если бы очень захотел, – сказала Джудит. – Эти случайно выбранные лошади хуже всего поддаются управлению. Мне бы очень хотелось поехать вместе с тобой. Я просто ненавижу путешествовать в битком набитых дилижансах.

– Тогда в чем же дело? – спросил Перегрин.

Джудит сказала это просто так. Но высказанная вслух мысль укрепилась в ее сознании, и она стала серьезно подумывать о такой возможности. Вскоре она себя убедила, что, если поедет вместе с Перри, никакого вреда от этого не будет. Возможно, кому-нибудь это покажется эксцентричным. Однако она нюхает табак и сама управляет высоким фаэтоном как раз для того, чтобы выделяться среди других. Так что, решила Джудит, вряд ли ей самой стоит считать такую поездку неподходящей. И не прошло и получаса с того момента, как возник этот план, а Джудит уже принялась воплощать его в действительность.

Мисс Тэвернер убедила себя, что никаких возражений этот план вызвать не может. Однако она ничуть не удивилась, когда против него резко высказалась миссис Скэттергуд. Она в возмущении воздела к небу обе руки и заявила, что подобный план – невероятный. Миссис Скэттергуд попробовала доказать Джудит, насколько вызывающе она будет выглядеть, и каким нарушением всяческих норм явится поездка в Брайтон в шумном грохочущем открытом двухколесном экипаже. Если Джудит осуществит свой план, взывала к разуму своей компаньонки миссис Скэттергуд, она будет выглядеть как девочка-сорвиголова, а не всеми уважаемая леди.

– Так не годится! – возмущалась миссис Скэттергуд. – Одно дело, когда вы управляете элегантным фаэтоном в Гайд Парке; или когда вы за городом – там вы можете делать все, что заблагорассудится, там этого никто и не заметит. Но управлять открытым двухколесным экипажем, да еще на дороге с таким оживленным движением, где на вас будет пялиться любой проезжающий мимо вульгарный кутила, – об этом даже и подумать страшно! Это будет выглядеть так непохоже на других! Ни за что на свете этого делать нельзя! Подобные вещи могут себе позволить только такие женщины, как леди Лейд. А я уверена, что никто бы не обратил ни малейшего внимания, что бы ей ни заблагорассудилось сделать.