Опасная седина монет - [34]

С тоской подумалось, что вот сейчас он работает и не знает, что она стоит под дверью и не может попасть в квартиру, потому что у нее нет с собой ключей и сотового телефона. И он не знает, что она уже свободна. Крупные слезы выступили на глазах. Ольга знала, что можно спуститься к консьержке и от нее позвонить Глебу, но почему-то не решалась оторвать палец от кнопки звонка. Боялась отойти от двери, боялась спуститься вниз, боялась постучать к соседям, попросить телефон.

Непонятно откуда и почему жуткий страх навалился на женщину. Ей казалось, что, если она отойдет от своей двери, прежний ужас вновь может повториться. У нее началась истерика. Ольга билась головой о дверь, скреблась и захлебывалась слезами.

На площадке появились соседи, оторвали женщину от двери, подхватили под руки, увели к себе, успокаивая. Позвонили Корозову. Тот, остолбенев от вести, бросил все дела и помчался домой.

Увидав жену, подхватил ее на руки и отнес в квартиру. Ни о чем не расспрашивал, раздел и уложил в постель. Ее бил озноб, лицо горело, как будто она была в горячке. Глеб укутывал ее одеялом и шептал, шептал ласковые слова.

Постепенно она отошла. Сходила в душ и забилась в уголок дивана, но ложиться не хотела — одно упоминание о кровати приводило ее в нервное состояние. Так просидела полночи на диване, а Глеб примостился на полу возле ее ног.

Потом, словно очнувшись, стала рассказывать обо всем, что произошло. Услыхав о наркотиках, он побагровел, наливаясь внутренним взрывом. Но неожиданное и непонятное освобождение Ольги его привело в замешательство. Кого благодарить? Кто помог ей?

Выговорившись полностью, она согласилась лечь. Глеб принес подушку и подложил ей под голову. Она прикрыла глаза и понемногу заснула. А он сидел рядом и смотрел на нее с придыханием.

Утром позвонил Акламину.

8

Придя в себя ночью, Кагоскин, качаясь, с тупой головой, поднялся с пола. Споткнулся о труп, упал, опять поднялся, вспоминая, что произошло. Память раскачивалась медленно и нехотя. Одолевала тошнота.

Стянув с себя пиджак, он бросил его на тумбочку в прихожей и пошел в ванную. Включил свет, сбросил с себя рубаху, сунул голову под холодный душ. Лил воду долго, пока не почувствовал некоторое облегчение. Отключил воду, вытер голову полотенцем, натянул рубаху, вышел из ванной, выключил свет.

Некоторое время стоял на месте, присматриваясь к темноте. Потом ощупью нашел на тумбочке пиджак, надел на незастегнутую рубаху и, переступая через трупы на полу, проковылял в кухню к окну.

За окном — тьма. От фонаря во дворе сквозь стекла в квартиру проникал блеклый свет. Слабо, но все же различались предметы в кухне. Увидал на столе свой портфель, разбросанные инструменты, шприцы и ампулы с наркотиком. Медленно убрал все в портфель, застегнул его. Осмотрелся в полутьме — не оставил ли чего? И после этого позвонил Дусеву.

От Папы последовала ожидаемая реакция. Он властно, с хрипом вскипел. Но в приступе гнева мгновенно принял решение, потребовав, чтобы Кагоскин тотчас убирался оттуда, а сам вызвал Ваню Кота и распорядился взять подручных и к рассвету очистить квартиру от трупов и от других следов пребывания там людей.

Не понимая толком, что произошло в квартире, Кот сразу смекнул, что без Александры там не обошлось. Определенно, это она приложила свою руку. Впрочем, особенной убежденности в этом у него тоже не было. Возникло двойственное чувство. Но очевидным было то, что если это дело рук Александры, тогда она затеяла серьезную игру с самим Папой. Ваню от этого бросало в дрожь — он осознавал, что в этой игре ему также отведена какая-то роль. События затягивали его, как в болото, засасывали, а он даже не барахтался.

Прихватив двух подручных, напялив куртку, Кот прибыл по адресу.

К этому времени врача там уже не было. Он успел выскользнуть из квартиры. Добравшись до своей машины, сел, но сразу не мог дрожащими пальцами воткнуть ключ в замок зажигания. В конце концов это получилось. Завел мотор, включил фары и тронулся с места. Поехал к Дусеву.

Войдя в квартиру, Кот включил свет и осмотрелся. «Два трупа, — мелькнула мысль, — и снова из-за бабы, пришили, как и колченогого крепыша. Измельчал мужской народишек, раз из-за баб друг друга стал крошить». Хотя надо признать, что есть бабы, из-за которых можно положить сколько угодно народишка. Вот он, например, за Александру не пощадил бы никого. Даже Папу.

Неожиданная мысль обожгла с ног до головы — он почувствовал, как жаркий пот пронзил его насквозь, на минуту сделалось невыносимо жутко. Неужели, действительно, за Александру он мог бы положить Папу? Самого Папу!

Между тем, встряхнув себя, он не стал углубляться в эти мысли, отбросил их и прикрикнул на подельников, глядя исподлобья:

— Чего рты разули? Заворачивай! Времени в обрез! — Метнулся в комнату, сорвал с кровати покрывало и простыню, кинул под ноги парням.

Те мрачно смотрели на трупы. Казалось, в их глазах висел один и тот же вопрос: «Кто следующий на очереди?».

— Советую не шевелить мозгами, а то положу рядом с ними! — пригрозил Ваня и похлопал рукой по стволу под курткой.

Схватив покрывало и простыню, подельники торопливо стали заматывать в них трупы. Управившись, так же торопливо потащили на улицу, поспешно затолкнули в машину. Ваня Кот быстро прошелся мокрой тряпкой по мебели и полу, стирая следы крови и возможные отпечатки пальцев. Потом выключил в квартире свет и закрыл дверь на ключ. Нужно было быстрее управиться с мертвыми телами.