Опасная работа - [61]

Ну, вы, мистер Холмс, знаете, что я человек уравновешенный, однако, право слово, когда я вошел в этот флигель, меня пробрала дрожь. Там стоял ровный гул от множества мух, а пол и стены были все в крови – как на бойне. Флигель свой он называл «каютой», и выглядела она, и вправду, как настоящая каюта – можно было подумать, что находишься на корабле. У стены – койка, рундук, карты, схемы, картина с изображением «Морского единорога», на полке в ряд судовые журналы – как это водится в капитанской каюте на корабле. А посреди всего этого – он сам, с лицом, искаженным мукой, как у грешника в аду, и роскошная его борода в пятнах крови, задравшаяся в мучительной агонии. В широкую грудь капитана был воткнут стальной гарпун. Гарпун этот вошел так глубоко, что он проткнул капитана насквозь и вонзился в стену за его спиной. Точь-в-точь жук, наколотый на картонку! Жертва была несомненно мертва, и мертва давно, с того момента, когда издала тот ужасающий вопль нестерпимой боли.

Я помнил ваши уроки, сэр, и постарался все сделать как надо. Перед тем, как я разрешил что-либо трогать в помещении, я самым тщательным образом исследовал землю снаружи и пол внутри. Никаких следов там не было.

– Вы хотите сказать, что не увидели следов?

– Уверяю вас, сэр, что их там просто не было.

– Мой дорогой Гопкинс, я расследовал множество преступлений, но никогда не сталкивался с тем, чтоб преступником оказывалось существо крылатое. А коль скоро преступник имеет пару ног, должны остаться и следы от этих ног – какая-нибудь вмятина, царапина, метка, еле заметное повреждение поверхности, что-нибудь, что поддается научному исследованию. Не могу поверить, что в помещении, залитом кровью, не нашлось ничего нам в помощь. При этом из материалов дознания следует, что в комнате находились предметы, которые вы все же удостоили своим вниманием.

От такого иронического замечания молодой инспектор даже вздрогнул, как от удара.

– Я сделал глупость, не обратившись к вам раньше, мистер Холмс. Но что поделаешь… Да, некоторые предметы в комнате действительно достойны самого пристального внимания. Один из них – это гарпун, послуживший орудием преступления. Он был выхвачен из висевшей на стене сетки, в которой находился вместе с двумя другими, нетронутыми. Ячейка этого гарпуна осталась пустой. На рукояти его вырезано: «Паровое китобойное судно “Морской единорог”». По всему судя, убийство было совершено в припадке ярости, так как преступник схватил первый предмет, оказавшийся под рукой. Тот факт, что произошло это в два часа ночи, а Питер Кэри был одет, заставляет предположить, что о встрече было условлено и убийцу он ждал. Подтверждает это предположение и бутылка рома на столе. Там же стояли два грязных стакана.

– Да, – согласился Холмс, – думаю, что оба ваши предположения допустимы. А другого спиртного в хижине не нашли?

– На графинной подставке на сундуке стояли бренди и виски. Но для нас они значения не имеют: графины были полными, непочатыми.

– Но все-таки это важно, – заметил Холмс. – Так или иначе, давайте продолжим рассказ о предметах, которые вы посчитали имеющими значение.

– На столе лежал кисет.

– Где именно на столе?

– На середине стола. Кисет сшит из тюленьей кожи, очень гладкой, с длинным ворсом, и обвит ремешком, тоже кожаным. Внутри на клапане – инициалы П. К.; в кисете остался табак – крепкий, моряцкий, примерно пол-унции.

– Прекрасно. Есть что-нибудь еще?

Стенли Гопкинс извлек из кармана потертую записную книжку в грубой обложке и с линялыми страницами. На первой странице были выведены инициалы Дж. Х. Н. и дата – 1883. На второй странице значилось: КТЖД, и далее следовали страницы с рядами цифр. Потом заголовок: Аргентина, еще один – Коста-Рика, и еще – Сан-Паулу. После каждого заголовка шли страницы, заполненные цифрами и какими-то значками.

– Что вы об этом думаете? – осведомился Холмс.

– Похоже на биржевые сводки. По-моему, «Дж. Х. Н.» – это фамилия агента, а «КТЖД» – это клиент.

– Канадская Тихоокеанская железная дорога, – сказал Холмс.

Стенли Гопкинс процедил сквозь зубы ругательство и, сжав руку в кулак, хлопнул себя по ляжке:

– Ну что я за кретин! – вскричал он. – Конечно же, это именно так, и значит, раскрыть нам требуется только инициалы Дж. Х. Н. Я уже проглядывал бумаги фондовой биржи и в материалах от 1883 года не нашел лица с подобными инициалами – ни среди штатных сотрудников, ни среди брокеров со стороны. Но я чую, что ключ к разгадке таится именно здесь! Согласитесь же, мистер Холмс, что это могут оказаться инициалы того, второго, кто находился тогда в хижине, иными словами, инициалы убийцы. Осмелюсь заметить, что приобщение к делу документа, в котором фигурируют обеспеченные большими денежными суммами ценные бумаги, впервые дает нам путеводную нить в поисках возможного мотива преступления и открывает новые возможности расследования.

Слова Гопкинса, по-видимому, возбудили воображение Холмса, что отразилось на его лице.

– Принимаю к сведению оба ваши довода, – сказал он, – и вынужден согласиться, что не фигурировавшая доселе в материалах дознания улика несколько меняет представления о деле, которые к этому времени уже успели у меня сформироваться и составили некую картину. В версии, к которой готов был склониться я, сказанное вами не было учтено. Вы уже попытались напасть на след этих ценных бумаг?