Опасная красота. Трогательный лед - [78]

— Ты убил его? — застыла я, вспоминая, как в момент падения Артмаэль бросился за мной.

— Да, — глухо произнес Кармаэль, глядя на меня с ужасом. — Ты столько мечтала о его смерти, так ненавидела… Не помнишь? Ты столько раз лежала на моей груди и хныкала, что придется возвращаться к мужу… И тот момент расставания, ты никак не могла нацеловаться. «Так не хочу уходить…», — всхлипывала ты, когда я обнимал тебя, провожая. И когда он отпустил тебя, ты была так счастлива…

— Ты убил его? — ошарашенно переспросила я, не сводя глаз с лучей, пронизывающих золото волос.

— Да. Убил. Артмаэль заслужил смерти, — гневно произнес дракон, глядя на меня в упор. — Он всегда был хитер и жесток. Его интересовала только власть. Любой ценой он пробивался на самый верх, пока не стал Ледяным Регентом. Он был дезертиром, висельником, сидел в тюрьме, убийцей, вором, зато потом умудрился стать придворным магом. А дальше каким-то чудом дослужился до регента при малолетнем принце. Он притащил меня во дворец и дал мне должность военачальника. Что Артмаэль творил! Это из-за него разгорелась война с людьми, которую драконы бесславно проиграли…

У меня тоже были пятна на биографии, которую не отстираешь даже кипячением репутации, а я чувствовала, как боль на мягких кошачьих лапах подкрадывается ко мне, обнимая меня и душа.

— Не вздумай его оплакивать! — Кармаэль вскочил с кресла, хватая меня за плечи и тряся. — Не вздумай! Только не говори, что ты любишь его!

Слезы стекали по щекам, оставляя влажные дорожки. Он погиб… Это я во всем виновата!

— Оставь меня одну, — процедила я, чувствуя, как страстно меня прижимают к себе, как берут мое лицо в ладони и покрывают поцелуями дорожки слез: «Я люблю тебя… Слышишь… Люблю…» — Пожалуйста.

— Не оставлю, пока ты хоть что-нибудь не вспомнишь! — послышался шепот, наполненный глубиной отчаяния. — Я ведь полюбил тебя с первого взгляда. Помню, как ты стояла обнаженная, прижавшись к моему брату. И ведь я знал, что он никогда тебя не полюбит. Честно, я пытался не думать о тебе постоянно, но изгибы твоего тела, твои глаза, наполненные тревогой и полуоткрытые губы грезились мне на роскошных простынях с того самого дня. Я терзал простыню, представляя, что это ты… роскошная и прекрасная смотришь на меня приоткрыв глаза… Как же я тебя хотел… И как же ненавидел за то, что ты принадлежишь другому…

— Прекрати, — прошептала я, пытаясь оттолкнуть его, но мои волосы перебирали жадные и нервные пальцы. Быстрое и страстное дыхание обжигало мою шею.

Осознание потери обволакивало меня в непроницаемый кокон. Я не чувствовала поцелуев, которые оставляли горячие губы на моем запястье, не чувствовала жаркого языка, скользящего по тонкой коже внутренней стороны. Мир перестал для меня существовать, пока по щеке спокойно катилась слеза. Горечь потери, сначала такая неощутимая, нарастала с каждой секундой, превращаясь в невыносимое страдание.

— Прекрати! — прошипела я, отталкивая его в грудь и задыхаясь в собственных объятиях. Расстегнутый алый камзол обнажил красивую мужскую грудь, на которой сверкнул медальон льда. «Это все из-за меня…» — обреченно прошептало сердце, вздрагивая и сжимаясь.

Глава тридцатая. Танцы с бубном

Я с подозрением смотрела на снег, который облепил окно незнакомой комнаты так, что едва можно было разглядеть на улице что-то кроме снега. В дверь постучались, и мой взгляд уперся в нее. У меня не только взгляд тяжелый, но и характер! Кому мало тяжелого взгляда, могу приложить характером!

Дверь скрипнула, а на пороге появилось неведомая зверушка. Пушистая с огромными оленьими рогами и бубном. Мои глаза расширились от удивления, но я лишь натянула одеяло на грудь, глядя на то, как олень осматривает комнату.

— Я чувствую запах злых духов, — утробным голосом провибрировал зверь, зыркнув на меня темными глазами.

— Нормальные духи. Не надо наговаривать, — мрачно пошутила я, с подозрением глядя на это чудо, взявшееся всеми рогами за мое исцеление. Бубен засветился ярким светом магии, и простынка собралась гармошкой, пытаясь заползти в «муравейник».

На меня подозрительно прищурились. Кармаэль стоял возле двери, пристально глядя на шамана.

— Она одержима злым духом! И не одним! — сообщил свой вердикт шаман, тряся магическим бубном надо мной. — Его нужно изгнать, и тогда она все вспомнит!

Бубен плясал в руке шамана, а он закатывал глаза, мыча что-то нечленораздельное.

— Скажи мне имя, о дух духов! — промычал шаман, выдохнув мне в лицо взявшийся из ниоткуда дым. Я развеяла дым рукой, видя, как светится бубен и закатываются черные глаза. — Скажи мне, как называются твои духи!

— «Шанель»! — слабо выдала я, решив подыграть бедолаге, который тут же сморщился, продолжая ритуал. Вспоминая духи своей бабушки, я решила продолжать. — «Красная Москва», «Ландыш серебристый», «Сигнатюр» и «Белая сирень»!

— Изгоняю вас! Шанель! Изыди! — забился в конвульсиях шаман, падая на колени возле кровати. — Изыди, Белая Сирень! Изыйи, Сигнатюр!

Да… Так в комнате еще никто не проветривал! Примерно так же орала я, когда случайно уронила трюмо со всем вышеперечисленным. «Изы-ы-ы-ди!» — орала я, требуя срочно ликвидаторов парфюмерной катастрофы в костюмах химзащиты. В тот день я вывела тараканов, мышей и соседей, открыв дверь на балкон. «Бегите, спасайтесь!» — жалобно настаивала я, проводя срочную эвакуацию.