Опасная игра Веры Холодной - [12]

Вера припомнила, что читала рассказ, в котором таким образом прятали важное письмо, и кивнула — да, хороший метод.

— Михаил Дмитриевич Сиверский, помощник, правая рука, глаза и уши Ханжонкова, — продолжал Немысский. — Ничем не примечателен, кроме своей должности…

Вера вспомнила, что в гимназии преподавал русский язык Дмитрий Львович Сиверский. Не приходится ли он отцом Михаилу Дмитриевичу?

— Рымалов Владимир Игнатович, оператор. Окончил Казанское пехотное юнкерское училище, служил в 137-м пехотном Нежинском Ее Императорского Высочества великой княгини Марии Павловны полку, дослужился до штабс-капитана. Вышел в отставку по семейным обстоятельствам в 1904 году, перед японской войной. Пользуется большим авторитетом у Ханжонкова. Возможно, потому, что у обоих схожие судьбы — училище, служба, ранняя отставка. Рымалов живет на жалованье, которое ему платит Ханжонков, но в то же время в тратах не стесняется. Одевается у лучших портных, ужинает в дорогих ресторанах, много тратит на женщин, легко одалживает небольшие суммы знакомым. Вряд ли Ханжонков платит ему много больше, чем другим операторам…

«Узнать, сколько получает в месяц Рымалов», — отметила в уме Вера.

— Еще один заслуживающий внимания типаж. — Голос Немысского зазвучал как-то по-особенному значительно, и Вера догадалась, что сейчас речь пойдет о самом подозрительном сотруднике киноателье. — Владислав Казимирович Стахевич, режиссер-аниматор. Виленский поляк, родители были бунтовщиками, боровшимися за независимость Польши. Отец убит в перестрелке с жандармами, мать умерла от чахотки, воспитывался у тетки. Атлет-гиревик. Снимает картины в технике объемной анимации. Вы, наверное, видели «Прекрасную Люканиду, или Войну усачей с рогачами»?

— Видела, но особого впечатления эта картина на меня не произвела, — честно призналась Вера. — Люди куда интереснее куколок.

— Многим нравится, — усмехнулся ротмистр. — Ново. Необычно. Ханжонков над Стахевичем трясется, как скупец над сундуком с золотыми монетами. Пылинки с него сдувает, откровенное хамство терпит, разрешает работать по своему усмотрению, со всем, что скажет Стахевич, соглашается… Других сотрудников крепко держит в кулаке, а Стахевичу вдруг такая воля. Стахевич работает на дому, а не в ателье. Точнее, съемочный павильон у него обустроен в соседней квартире. Живет он один, мало с кем общается. Не любит Россию и все русское, требует, чтобы к нему обращались не «господин Стахевич», а «пан Стахевич». Часто ездит в Германию, якобы для того, чтобы обмениваться опытом с тамошними режиссерами.

— А ведь человек, снимающий картины из жизни насекомых, вполне может иметь прозвище Ботаник! — подумала вслух Вера. — Логическая цепочка — энтомолог, зоолог, ботаник.

— Вполне возможно, — согласился Немысский. — Но прошу иметь в виду, что наш Ботаник может оказаться и женщиной. Правда, из женщин может быть притянута, да-да, именно притянута под подозрение Амалия Нордштрем, гример киноателье. Ей пятьдесят четыре года, старая дева, живет одна. Чем черт не шутит, но…

Ротмистр пожал плечами и развел руками, давая понять, что вряд ли старая дева Амалия может оказаться Ботаником. Вера тем не менее решила, что к гримеру непременно стоит присмотреться. Гримеры профессионально умеют менять внешность. Очень полезный навык для шпионажа. Может, она не Ботаник, а его сообщница?

— В киноателье Ханжонкова есть научный отдел, который снимает картины не развлекательного, а познавательного характера. Руководит им Иван Васильевич Бачманов, потомок старинного дворянского рода, бывший доцент университета, человек известный и уважаемый в научных кругах. Университет ему пришлось оставить после того, как он в компании сослуживцев сболтнул лишнего, но это случилось всего один раз. Можно счесть весьма досадной случайностью, приведшей к крупным последствиям. В связях с революционерами, как и в чем-то ином порочащем, Бачманов не замечен. Мой интерес к нему основывается только на том, что он настойчиво добивался разрешения на воздушный полет на дирижабле над Карсской областью, близ турецкой границы. Объяснял, что хочет снять образовательную географическую картину. Получив отказ, подавал прошение повторно. География географией, но летать он собирался, в числе прочих мест, и над нашими новейшими укреплениями. Один-два фотографических снимка с высоты птичьего полета… Ну, вы понимаете.

Вера молча кивнула.

— И последняя кандидатура в подозреваемые. Павел Оскарович Дидерихс, актер трагического плана. Красавец, спортсмэн. Из ревельских[16] немцев. Член Немецкого клуба, непременный участник всех праздников, устраиваемых немецким землячеством. Ни в чем конкретном пока не замечен.

На слове «пока» ротмистр сделал ударение. Помолчал несколько секунд и огорошил:

— Не стоит, Вера Васильевна, придавать большого значения тому, что я вам сейчас рассказал. Все это домыслы и умозаключения, не имеющие под собой твердой основы. Твердо известно лишь одно — в киноателье Ханжонкова есть германский шпион, скрывающийся под агентурным псевдонимом Ботаник. Полагайтесь больше на свои собственные наблюдения, а не на мои слова. И помните, что к каждому человеку нужен свой ключик. Подберете ключик правильно — и человек перед вами откроется весь, до самого дна.