Опасная игра - [80]

Странный бред… А может, сон. Это только после наркоза такие глюки. Да не глюки… Батя про эту фляжку рассказывал… Но ясно-то как! Как будто сам там побывал. Прямо как в песне — «все, что было не со мной — помню».

Нельзя на спине спать, спинной мозг перегреется, отсюда и кошмары. Он с трудом перевернулся на правый бок и только тут понял, что левую сторону груди изрядно покромсали: под бинтами заныла хирургическая рана.

Рядом, на спинке стула, чернело брошенное кимоно. Он дотянулся до него, уткнулся носом, вдыхая родной запах. Вдыхать запах человека, все равно что его звать. Если вдохнуть посильнее, то он возникнет, появится, материализуется из собственного запаха.

Он втянул носом изо всех сил, но возникла не Карина, а Герман Бариевич.

— Ну, как самочувствие? Что же вы мне, голубчик, не сказали, что у вас идиосинкразия к новокаину? А еще бывший врач. Так и окочуриться недолго… Ну, ладно. Все обошлось. Завтра встанете, покажу один фокус.

— А Карина где?

— В Москве. Выбирает свадебное платье. Не буду утомлять. Отдыхайте!

К вечеру он уже смог ходить. Вернулась Карина, сияющая, с огромными коробками. Сразу же надела роскошное белое платье и превратилась в воздушно-кружевную принцессу. Еремеев смотрел на нее и думал, что женщина, примеряющая перед зеркалом новую шляпку, выглядит не менее серьезно, чем премьер, выбирающий проект нового ракетоносца.

Потом ему самому пришлось облачаться в великолепную английскую пиджачную пару…

— Ну, мы с тобой прямо как Круз и Иден из «Санта Барбары!» — восхитилась Карина.

— С «Санта Марины», — поправил ее Еремеев, немало ошеломленный своим джентльменским видом…

* * *

После завтрака Герман Бариевич провел его в виварий, пристроенный к вольерам с нутриями. Они остановились перед клеткой с белыми мышами. Пушистые комочки копошились и сновали во всех направлениях.

— Вот вам типичная модель людского муравейника, — философически изрек Герман Бариевич. — Ведь для Господа Бога и мы выглядим точно также. Теперь представим, что одна из этих мышек изменила своему Верховному Повелителю. Она — предательница. Чтобы наказать ее, Богу не надо ее долго искать и вникать, почему она его предала. Бог поступает вот так. Он говорит ей: «Умри, неверная!»

Одна из мышек сорвалась с проволочной сетки и тут же умерла.

Гербарий достал ее, раздвинул передние лапки и Еремеев увидел крохотный U-образный шрамик, розовевший среди белой шерстки.

— Все мои ближайшие помощники помечены таким знаком. И если кто-нибудь вздумает изменить мне, я скажу «Умри, неверный!». И он разделит участь этой мышки. Не верите? Думаете мистика? Рехнулся старый хрен? Обыкновенная радиофизика.

Он вскрыл перочинным ножом мышку и извлек из груди миниатюрную металлическую таблетку.

— У вас тоже вшита такая, только чуть побольше. Она сработает как радиовзрыватель, едва я нажму на кнопку вашей судьбы. Она теперь в прямом смысле в моих руках… Только не надо обижаться и надуваться. Вы же понимаете, что все подписки о невыезде, о неразглашении в наше время совершенно бессмысленны. Вы бы на моем месте тоже никому не доверяли. Зато я могу быть с вами предельно откровенен. И вы об этом не пожалеете.

Ну, а теперь сделайте мину повеселее! Нельзя возвращаться к невесте с такой физиономией, как будто вы проглотили мышонка. Завтра свадьба и завтра же ваше свадебное путешествие. Правда, оно будет носить несколько деловой характер. Но что поделаешь, даже я не могу сегодня позволить себе развлекательных поездок.

Ну, выше голову, Олег Орестович, что же вы так скисли! Мы летим завтра с вами и Кариной не в Талды-Курган какой-нибудь, а в красавицу Вену!

Ах, Вена! Никакого сравнения с Берлином. — И Герман Бариевич довольно музыкально стал насвистывать «Сказки венского леса»…

Вечером Еремеев сумел дозвониться до Севастополя. Трубку снял Тимофеев!

— Ну, наконец-то! — обрадовался он. — Куда запропали? Где Карина? Когда вернетесь?

— С Кариной все в порядке. Вернуться не смогу по ряду очень серьезных обстоятельств. Перегоняйте яхту в Москву на старое место.

— Как это в Москву? Кто это интересно без тебя ее перегонит?

— Зайди в местный яхт-клуб, оплати услуги, они сами поставят ее на платформу. Укажи только адрес — станция Водники. Снимите и заберите с собой аппаратуру, плитку и все, что могут раскурочить в пути.

— Ну ты даешь… Дельф тут без тебя голодовку объявил.

— Берите с Леной билеты на самолет и в Москву. Ветеринарный сертификат на собаку в моем «тревожном» чемоданчике. Деньги есть?

— Да осталось кое-что… Где тебя искать?

— Возвращайтесь в Хотьково. Я вас сам найду.

— Хоп!

Он положил трубку, снял рубашку, размотал бинт и подошел к зеркалу. Хирургический шов рдел зловещей литерой «U».

* * *

Стол в банкетном зальчике ресторана «Мещанская сторона» был накрыт на восемь персон: молодые, Герман Бариевич, Радик, Леонкавалло, Анастасия. Из Гродно прилетела новая еремеевская теща — высокая моложавая со вкусом одетая полька — Ядвига Леонтьевна. Еремеев из своих друзей — самых нейтральных с точки зрения безопасности фирмы — смог пригласить только одного — Леню Татевосяна, искусного армянского ювелира, в прошлом командира радиотехнической службы на той самой подводной лодке, где Олег начинал карьеру корабельного врача. Леня преподнес новобрачным оригинальный подарок: четыре серебряных перстня в виде изогнувшихся в прыжке дельфинчиков. На палец они надевались парой — рострумами друг против друга; глядя на них, возникало ощущение радостной игры…