Кое-кто из них уже выбрался на берег и, не имея сил двинуться дальше, с пыхтением улегся на землю.
Пьянящая радость охватила девушку.
— Чепин, — вдруг услышала она голос отца, — я дал слово Джорджии, что когда-нибудь все расскажу ей. Мне бы хотелось, чтобы вы тоже присутствовали при этом. В тот проклятый день много лет назад, когда вы были малышом и однажды ночью на вашу повозку напали бандиты…
— Милман, — перебил его Малыш, — вам нет нужды ничего объяснять. Сегодня я видел достаточно… Я видел, как вы пришпорили лошадь и заставили ее перескочить через изгородь… И вот тогда-то я понял, что был не прав.
— Вы действительно так думаете?
— Я не думаю, а знаю.
— И все же мне хотелось бы рассказать, как было дело. Я собирался купить скот и завести ранчо. Мне предстояла удачная сделка. Я поехал посмотреть здешние земли, поскольку рассчитывал осесть в этих краях. А по дороге, остановившись на ночлег в крохотном городишке, сам не знаю как, вдруг свалял дурака — связался с какой-то компанией. Мы пили всю ночь. Сколько я влил в себя, не помню, но, должно быть, был сильно пьян. И в ту же самую ночь я вместе с моими новыми знакомыми отправился на юг. Скоро мы наткнулись на вас. Кажется, я совсем не соображал, что делаю. Виски ударило мне в голову. Все происходящее казалось мне просто безобидной шуткой. Только на следующее утро понял, что произошло. Среди этих грабителей был один — по имени Турок Реминг. Мне показалось, что и у него на душе тоже кошки скребут. Я решил возвращаться в эти края, но прежде купил у него весь скот, что мы угнали, и Турок поклялся непременно вернуть все деньги ограбленному нами человеку. Это чистая правда, сынок! Потом в ближайшей же деревушке я оставил всю скотину перекупщику, а сам отправился дальше, взяв с собой только мула, на которого навьючил вещи, чтобы лошади было полегче. Конечно, я понимаю, что все звучит неправдоподобно, но, клянусь, так оно и было! Хотя, уверен, ни один суд в мире не поверит ни единому моему слову!
— Джорджия, — окликнул Малыш девушку, — что скажешь? Представь, что ты и есть тот самый суд. Как бы ты решила?
— Она не может судить беспристрастно, — запротестовал Милман, — но…
— Да и я, в общем, тоже, — отозвался Кид. — Так ведь, Джорджия? Скажи, у меня ведь есть для этого основания?
При этих словах Милмана вдруг бросило в пот от предчувствия чего-то важного, что должно произойти. И неожиданно он услышал, как его родная дочь голосом, которого он никогда не слышал прежде, твердо отчеканила:
— Конечно, Бен! У тебя для этого есть все основания!
