Опасная граница - [40]

— Чего это вы здесь болтаетесь? — угрюмо спросил Зееман и вплотную приблизил свое широкое лицо к незнакомцу.

— А тебе какое дело? — оборвал его Ганс.

Он никогда не любил Зеемана, а после рассказов сапожника Вайса просто возненавидел.

— Да я так... — недовольно проворчал Зееман.

— Занимайся своим делом и не задерживай нас, — пробурчал Кречмер и усмехнулся; — Что это вы все в черном? Неужели Гитлер умер?

— Подожди, ты у меня допрыгаешься! — взорвался Зееман.

— Послушай, у меня поутру обычно плохое настроение, — повысил голос Ганс, — хочется съездить кому-нибудь по физиономии. Так что лучше уйди.

Подошли парни. Их Ганс не знал, они были неместные. Их землистые лица в свете зари казались еще более безжизненными.

— Чего уставились? — цыкнул на них Ганс.

— Послушай, Ганс, не заводись, — заговорил Зееман. — На твоем месте я бы вообще не ерепенился, ведь за тобой много грехов и мы их можем посчитать.

— А ты что, считать научился? — с ехидцей поинтересовался Кречмер. — Насколько я помню, ты в первом классе три года сидел.

— А ты чего лезешь? — не сдержался Зееман. — И с тобой рассчитаемся за тех евреев, помнишь?

Ганс не выдержал и бросился на Зеемана. В воздухе мелькнул его кулак. Зееман схватился за скулу и взвыл от боли, но на ногах устоял. Его единомышленники подскочили к нему, а один из них вытащил из-под плаща кусок резинового шланга, однако Кречмер уже держал в руке раскрытый складной нож, лезвие которого угрожающе блестело в свете зари.

— Только попробуй ударить, — сказал он парню со шлангом, — и я мигом пропорю твой плащ и еще кое-что.

Незнакомец, отошедший в сторону, рассмеялся.

— Панове, хватит спорить, — послышался вдруг знакомый голос.

Карбан подошел к ним незаметно, держа карабин на изготовку. Поодаль стоял второй таможенник.

Ганс брезгливо вытер руку, словно притронулся к какой-то грязи. Кипевшая в нем ярость не улеглась даже с приходом Карбана.

— Скотина, совсем вывел из себя!

— Что так рано, панове? Время для собрания вроде бы неподходящее. Вам что, не спится? Брось шланг! — крикнул Карбан парню в черном плаще и направил на него дуло карабина.

Парень сразу повиновался.

— А ну-ка документы, быстро! Если они окажутся не в порядке, я отправлю вас в тюрьму, там можете спорить сколько угодно.

Парни в черных плащах вытащили из карманов документы, и Павлик, бывший в наряде вместе с Карбаном, стал просматривать их.

— А теперь выворачивайте карманы вы, Зееман! — приказал Карбан.

— Вы не имеете права... — прорычал тот.

— Вы подозреваетесь в том, что рано утром перешли государственную границу с целью пронести товар, подлежащий обложению пошлиной. Или вы хотите, чтобы я отвел вас в контору? Там мы разденем вас догола.

Парни в черных плащах тоже вывернули карманы, но там оказались лишь какие-то мелочи.

— Откуда эти люди? — спросил Карбан.

— Из Георгшталя, — ответил молодой таможенник. — Документы у них в порядке.

— Теперь ваша очередь, — обратился Карбан к незнакомцу.

— Пожалуйста. — Незнакомец протянул таможеннику документы.

— Когда вы перешли государственную границу?

— А я ее и не переходил вовсе. Был в гостях у приятеля, а теперь спешу на утренний поезд.

— Это правда, — подтвердил Ганс. — Пан начальник, если вы нас задержите, поезд уйдет.

— Замолчите! — строго оборвал его Карбан. — Вас я ни о чем не спрашиваю. — Он вновь обратился к незнакомцу: — Так вы утверждаете, что в Германии не были?

— Нет.

— В следующий раз, когда вздумаете врать, обходите стороной глиняный карьер за Зальцбергом: там точно такая же желтая глина, что на ваших ботинках. Покажите портфель.

— Такая же глина и во дворе у Сенецкого, — сказал по-чешски незнакомец и открыл портфель. Там лежали кое-какие мелочи, сигареты, газеты.

— Можете идти.

Карбан молча смотрел вслед уходящим. Он сразу догадался, почему незнакомец назвал именно эту фамилию. Очевидно, он знал, что у Карбана бывал майор разведки Сенецкий. Наверное, это был его человек, нелегально возвращавшийся из рейха.

— Пан начальник, его бы надо арестовать, — сказал Павлик. — Документы у него, правда, в порядке, но вот глина...

— Да нет, все у него в порядке, — ответил Карбан.

Совсем рассвело, и звезды окончательно исчезли с небосклона. По деревне затарахтела первая телега. Начинался новый день.

7

Раннее утро первого мая было холодным и туманным. Позднее, когда над горизонтом вынырнул красный солнечный диск, туман рассеялся, выпав на траву и листья жемчужными капельками росы. День обещал выдаться отменным.

Кучера дежурил с Карбаном. Они прошлись по лесу, немного подождали на переходах и не торопясь направились в сторону деревни. На опушке таможенники присели на пень спиленной сосны и засмотрелись вниз. Утренний холод, как по волшебству, сменился теплом, ласковые солнечные лучи уже вовсю грели землю. В траве зажужжали пробудившиеся от тепла мухи. Легкий ветерок доносил из деревни звуки музыки. По дороге тянулись группки людей.

— Снова нацисты собираются! — сонно проговорил Карбан.

Солнце действовало на него усыпляюще. Глаза у старшего таможенника слипались. Стоило ему прилечь на траву, как он тут же забывался в неглубоком сне.

— Будут выступать против республики. А чего еще от них ждать? — сказал Кучера.