Опасная близость - [2]

– Матерь Божья! Это Espania. Испания, сеньор. Если мой брат… если Эль Гранде… никогда не прикасайтесь ко мне, не целуйте. Никогда! Иначе будете жестоко наказаны. Понятно?

Маркус прекрасно понимал, насколько опасен Эль Гранде. Хотя это был совсем еще молодой человек, о нем уже ходили легенды. Одни говорили, что он сын испанского аристократа, другие – что в то время, как французы вторглись в Испанию, он был бедным студентом университета в Мадриде. Его подвиги были предметом гордости испанского простолюдья.

Впрочем, Маркус полагал, что многое в историях о молодом человеке было преувеличено фантазией рассказчиков. Человек не мог быть столь варварски жесток. Несомненно было одно: Эль Гранде, не зная устали, воевал с французами и порою не останавливался перед крайними мерами. Некий французский офицер, желая подрезать Эль Гранде крылышки, отдал приказ расстреливать заложников всякий раз, когда тот нападал на его солдат. Партизанский вожак ответил тем, что стал казнить четырех французов за каждого расстрелянного испанца. В конце концов офицеру пришлось оставить свою затею.

Маркус осторожно сел и послал ей обольстительную улыбку, надеясь смягчить ее. Но безрезультатно.

– Эль Гранде убьет меня? Это вы хотите сказать?

– Убьет! – вскипела Каталина, видя, что он не принимает ее слова всерьез. – Хуже, куда хуже!

– Станет пытать? Вряд ли. Ведь я и в самом деле просто ошибся.

Помолчав, она сказала:

– Это хуже пыток.

Он уловил насмешку в ее голосе и решил подыграть:

– Что может быть хуже пыток?

– Заставит жениться, senor. Это вас не пугает?

– Для этого потребуется священник, сеньорита.

Каталина улыбнулась:

– Si. Да. Наш падре играет в карты с Хуаном. Привести его?

Маркус не улыбнулся в ответ.

– Я это учту, сеньорита.

Она мгновение внимательно смотрела на него, потом принялась собирать письменные принадлежности.

– Нет, не уходите, – запротестовал Маркус. – Пожалуйста! Останьтесь. Поговорите со мной.

Он судорожно пытался припомнить еще какие-нибудь испанские слова, но те, что Маркус знал, он слышал главным образом от продажных девок, следовавших за армией, и эти выражения не могли помочь ему в обращении к девушке столь строгих нравов. Как по-испански будет «поговорить»?

– Parler, – сказал он. Это было французское слово, но Маркус надеялся, что она поймет.

Поколебавшись, она села.

– О чем вы хотели поговорить?

– Хотя бы о вашем брате, для начала.

– О брате?

– Хочу поблагодарить его, ведь он спас меня.

– Эль Гранде сейчас здесь нет. Он… как это вы говорите… сражается с нашими врагами.

– Когда он вернется?

– Скоро, очень скоро, когда дождь прекратится. Реки…. – Каталина беспомощно пожала плечами, подыскивая английские слова. – Слишком опасно переправляться.

– Кто же в таком случае исполняет его обязанности?

Она непонимающе посмотрела на него:

– Кто?..

– Кто сейчас у вас за главного?

– Хуан.

– Хуан? – недоверчиво переспросил Маркоc. – Он единственный мужчина в лагере? – Хуану вряд ли было больше семнадцати.

Глаза ее были опущены, и у него возникло странное ощущение, что Каталина смеется над ним, но, когда она подняла голову, лицо ее было серьезно, а глаза ясны.

– Здесь есть женщины-воины, senor, и падре, и другие англичане.

– Какие англичане?

– Солдаты, как и вы. Эль Гранде их тоже спас.

– И сколько их?

– Шесть, – показала она на пальцах.

– Так много? Кто они? Где находятся?

– Не могу сказать. Я не разговариваю с англичанами. Брат мне запрещает. Я пришлю Хуана. Он ответит на все вопросы.

Каталина легко поднялась, сунула пистолет за пояс, собрала тетрадь, чернильницу, перо и заперла их в резном комоде, стоявшем сбоку от камина.

Она была уже возле двери, когда Маркус позвал:

– Постойте, Каталина!

– Senor? – Она холодно взглянула на него, уловив повелительные нотки в его голосе. Маркус тотчас сменил тон:

– Но ведь вы навещаете меня, а я англичанин?

– Я прихожу сюда, чтобы побыть одна или что бы сменить свечу и проследить за камином. И конечно, чтобы ходить за вами, когда Хуан занят. Но теперь вы поправляетесь и должны понять меня. Брат будет очень гневаться, если узнает, что я была у вас.

– Это ведь ваша комната? – спросил Маркус. Он внимательно посмотрел на комод, и у него мелькнула догадка. – Вы приходите сюда писать?

Она опустила глаза.

– Что же вы пишете?

– Как это у вас называется… diario – дневник.

– Вы ведете дневник?

– Si.

– О чем же вы там пишете?

– О том, что важно женскому сердцу.

– Что же важно вашему сердцу, Каталина? Мечтаете ли вы о любви?

Она неопределенно улыбнулась.

– Разве всякая женщина не мечтает о любви?

– Нет, некоторые мечтают о прекрасных нарядах, дорогих украшениях, толпе поклонников. – Он помолчал. – Могла бы такая девушка, как вы, мечтать о мужчине вроде меня: простом солдате, которому нечего предложить, кроме жизни, полной лишений?

– Могла бы. Вы, я думаю, привлекательны на свой, английский, лад. – Каталина изучающе по смотрела на его темные волосы, дочерна загорелое лицо.

– Говорят, – заметил Маркус, – что я мог бы сойти за испанца.

– Никогда! Вы слишком большой. Хуан не может найти вам одежду по росту.

– Мой мундир, наверно, пострадал от французских пик?

– Еще и залит вашей кровью. Эль Гранде говорит, что вы дрались отчаянно, что вы очень храбрый.