Опаленные войной - [3]

– Ребята держатся… Может, из них и выйдет толк. Как думаешь?

– Может, и выйдет. Ты лучше в этом понимаешь, – ответил я и улыбнулся.

Эймс выпятил грудь, важно прочистил горло, а потом гаркнул Дово, шедшему в авангарде:

– Эй, волчья сыть, куда прешь?! Не видишь – снег рыхлый?! Сядем все, как куры в навоз! А ну, бери правее, на каменистый распадок.

Но как бы ни радовали люди, поход становился все труднее и труднее. Мучили бытовые неурядицы, не хватало еды. Солонины осталось совсем немного. Дичь в этих краях попадалась редко. Некоторое количество круп было у каждого, и когда готовился обед, мы понемногу скидывали в общий котел. Лус единственный среди нас, кто умел готовить, топил снег, вываривал небольшой кусок вяленого мяса, добавлял каких-то трав и заправлял все крупой. Этой похлебкой, довольно противной на вкус, мы и питались. Вечером всем выдавалось по маленькому кусочку солонины. Я уже привык засыпать со вкусом соли на языке. Желудок урчал, не собираясь мириться со скудной и грубой пищей, но другой не было.

Надежда на то, что удастся подстрелить что-то к ужину, появилась, когда наш отряд наконец достиг леса. Деревья, вцепившиеся узловатыми корнями в твердую землю, поднимались ввысь и закрывали голыми ветвями небо. Наверное, коротким северным летом листва полностью прятала солнце, и среди деревьев царил вечный сумрак. Кто жил в этих мрачных лесах, кто прятался среди толстых стволов?

Сразу в лес мы решили не заходить и сделали дневной привал у самой кромки. Я так устал, что свалил все свои обязанности на Эйо, а сам сел на войлочную подстилку и укутался в плащ. Мои спутники тем временем натаскали валежник и хворост, разожгли большой костер, и впервые за несколько тяжелых, казавшихся бесконечными, дней, я согрелся. Остро и приятно пахло дымом. Откуда-то приволокли несколько поваленных бурей толстых стволов, устроили некое подобие изгороди вокруг лагеря с одним узким входом. Парням было тяжело, от них валил пар.

– Зачем это? – спросил я Эймса.

– Пусть будет стоянка. Мало ли, пригодится таким же путникам, как и мы, – развел руками бывший сержант, будто бы стесняясь собственной сентиментальности. А потом добавил немного грубо: – Если солдат не работает, значит, он бездельничает, а безделье – верный путь к разгильдяйству. В моем отряде разгильдяев не будет! Эй, за работу, лоботрясы!

Я знал, что за показной грубостью в Эймсе скрывается добрый человек и хороший командир, который точно знает, когда нужно прижать подчиненных, а когда похвалить. В этом плане на сержанта можно было положиться. Вскоре в костер пирамидкой сложили толстые бревна. Так огонь будет гореть не ярко, но зато жарко и долго. Я закрыл глаза и сосредоточился, нужно было попробовать увидеть то, что скрыто от других…

На какой-то момент я почувствовал присутствие чужого разума, которое ощутил тогда, в разговоре с Вар Ло. Но было еще что-то, какая-то помеха, или даже… Я сконцентрировался. Нечто холодное и большое мешало соединиться с призрачным собеседником. Казалось, будто я нахожусь внутри огромного купола изо льда. Мысли перескакивали с одного на другое. И в этом странном пространстве, где не было ни верха, ни низа, я падал и взлетал, но везде натыкался на холодную стену. И только где-то там, далеко, за прозрачной твердью, звучал голос.

Мне даже показалось, что невидимый лед дал слабину. Раздался басовитый звон, будто лопнула огромная струна. Я ухватился за этот звук, как утопающий за плывущую мимо ветку, а потом постарался слиться с ним, настроиться на его колебания. Звон стал шириться, зазвучал громче. И уже не струна, а целый колокол загудел в моей голове. Вот уже грохочет камнепад, обрушивается ледяная лавина, и среди этого грохота падающих осколков прозвучало тающее эхо:

– Лес… через лес… Идти через лес…

Неожиданно что-то мелькнуло на самом краешке сознания, как тень всадника на горизонте. Мелькнуло и исчезло. Но я точно знал, что пока оно находится под ледяным колпаком со мной, мне грозит опасность. Пространство стало напоминать бушующее море, или, скорее, поле большой магической битвы. Я осознал, что тут можно исчезнуть или погибнуть. Мой разум метнулся обратно, пытаясь вернуться в тело, но неведомые магические течения подхватывали меня и принялись швырять, как щепку. Подумав о море, я нырнул, ушел на глубину, туда, куда не проникал еще ни разу, и даже не думал о том, что это возможно. Сразу же волнение стало угасать, но возросло давление, и управлять своим сознанием стало невероятно трудно. В какой-то момент воздух закончился, я начал задыхаться. Давление было чудовищным, мое сознание почти померкло. В страхе, что отсюда можно никогда не вернуться, я рванул наверх и тут почувствовал чужое присутствие. Здесь, на глубине, был кто-то еще. Не маг, нет, существо. Множество существ! Совершенно чужих, удивительных…

Я замер, ощутил прикосновения. Легкие касания. Кто-то трогал меня, будто проверял. И меня опутали легкими прозрачными нитями, которые с каждой секундой становились все крепче! Я задрожал, будто муха в паучьей сети, а хозяин паутины приближался! И тогда в ужасе я ринулся вверх. С трудом разорвав магические нити, я вырвался из бурлящих волн, поднялся над бушующей поверхностью и устремился к своему телу.