Взглянуть ей в глаза… Высокая женщина вновь слушала тишину, нарушаемую лишь стуком собственного сердца и легким дыханием.
Солнце поднималось над крышами домов, раскрашивая город нежными красками.
Оживали улицы. Слышались звуки проезжающих автомобилей. Совсем рядом зазвучал колокол…
Над городом шел снег…
— Меня защищала только мама… — Эвилин подошла к окну и наблюдала за падением снежинок, прижавшись лбом к холодному стеклу, — Она говорила, если идет снег, значит ангелы плачут… Когда она умерла, тоже шел снег. С тех пор я не люблю Рождество.
— Я сожалею… — Эн на какое-то мгновение задержала взгляд на фигурке, стоящей у окна, и поспешила выйти из комнаты, пока девушка не заметила слез на смуглых щеках, — Прости, что мои слова заставили тебя вспомнить это…Эви.
Женщина порывисто вышла из комнаты. А невысокая блондинка с грустными глазами еще долго стояла, прижимаясь к холодному окну, пытаясь остановить поток слез и унять дикий стук сердца.
* * *
За что? За что ты меня покарал?! Я всегда служил Тебе! Служил во имя Тебя! Я лишь хотел, чтобы в решающей битве Ты победил. Я нес гнев Твой на головы павших!
Ты посчитал меня ослушавшимся.
Ты изгнал меня.
Теперь я один из тех, кого карал.
Я — падший.
Теперь я всего лишь человек…
И я буду поступать, как должно мне теперь!
Я доведу дело Твое до конца.
Я буду карать грешников именем Твоим…
* * *
— Я не верю не единому ее слову! — молодой детектив в ярости грохнул рукой по столу, на что письменные принадлежности отозвались возмущенным позвякиванием, — Это бред сумасшедшего! Какие ангелы? Какие бесы?! Моника, ты сошла с ума вместе с нею, если веришь этим россказням!
— Успокойся, Макнилл… — казалось, что капитана полиции совершенно не интересует гневный настрой напарника. Она наблюдала за разгорающимся рассветом, о чем-то раздумывая.
— Капитан, я просто не понимаю… — парень устало опустился на стул, — Отчего такое доверие?!
— Я знаю Эн Фолл больше десяти лет, — усталые глаза наконец-то посмотрели на парня.
— Боюсь, что теперь ты не можешь говорить с уверенностью "знаю".
— Наоборот. Теперь я многое начинаю понимать, — женщина облокотилась на стол, потирая виски, — Очень многое…
* * *
Снег мягко засыпал фигуру, лежащую на земле. Чуть дрогнув, веки распахнулись и тут же прищурились от бьющего в глаза света. Губы довольно улыбнулись. Пушистые снежинки застревали в густых темных ресницах, отчего приходилось моргать в два раза чаще, но это было так приятно… Подняв над собой раскрытую ладонь, лежа на спине, Эн пыталась играть с солнцем. Мысли возвращались в такое же раннее морозное декабрьское утро, 18 лет назад…
— Не стоит так убиваться, — белый ангел присел на край облака, — Это неизбежно, Сэфаэль — люди умирают…
— Она много значила для нее… — темно-синие глаза с печалью смотрели вниз. Туда, где в просветах, был виден кусочек земли.
— Но он сможет позаботиться о ней, — изящная рука легла на мягкие перья крыла, — Я знаю это.
— Надеюсь, что ты прав… — ангел с темными волосами улыбнулся, пытаясь унять странную тревогу и боль в сердце. Возможно, это была боль маленькой души, что ярким пламенем горела там, на Земле, и в его сердце…
Эн резко села, вырывая тело из сладкого плена снежного плена. Она прекрасно помнила, что было потом — скулы заострились, взгляд стал ледяным…
— Это не может больше продолжаться! Почему ты бездействуешь?! — гневный голос выдавал настроение светлой фигуры с темными глазами.
— Мы не можем вмешиваться… — Лонций старался не смотреть в глаза другу.
— Ты не вмешиваешься!
— А ты все принимаешь слишком близко к сердцу! Возможно это ее судьба… В любом случае, пока нет угрозы ее душе, ты не должен вмешиваться.
— Может ты не понял, но кажется тебе уже давно пора вмешаться! Это немыслимо! То, что он делает с ней.
— Прошу, не горячись…
— Нет! С меня довольно, — сложив крылья за спиной, темный ангел молнией кинулся к земле. Туда, где горела ярким светом его душа…
Что-то заставило высокую женщину вынырнуть из воспоминаний и вскочить на ноги.
Странное чувство опасности до боли сжало сердце. Раздумывая еще мгновение, она бегом бросилась в сторону церкви…
* * *
Руки, все еще несмело, тронули массивные металлические ручки тяжелых дубовых дверей. Человек, неуверенной походкой, вошел внутрь храма Божьего…
Мягко ступая по стертым временем и сотнями подошв доскам пола, мужчина подошел к алтарю. Взгляд тусклых серо-голубых глаз блуждал по витражам и фрескам. Губы что-то невнятно шептали.
— Простите, — медленно обернувшись, тусклый взгляд устремился на фигуру святого отца, что не слышно вошел в зал, — Вы что-то хотели?
— Да… — человек, говорил тихо и не спешно. Слегка растягивая гласные, будто приезжий с юга, — Я хотел поговорить с Ним…
— Если вас что-то тревожит, вы можете поговорить со мной, — молодой святой отец мягко улыбался.
— Ты не понимаешь… — серо-голубые глаза пришельца смотрели странно, будто на человека, но вроде как и сквозь него. От этого взгляда священнику стало не по себе, но он продолжал стоять на месте, — Мне необходимо говорить с Ним! Я должен знать…
— Все люди хотят что-то узнать у Всевышнего… У вас что-то произошло?
