Опаленная юность - [53]

— Не бойся, детка, слушайся папу!

Грохот усилился. У Каневского потекла из ушей густая, маслянистая кровь — не выдержали перепонки.

Юркий Кузя ужом проскользнул по блиндажу и скрылся в дальнем углу.

— Ребята, смотрите, что я нашел!

Все повернулись к нему. Кузя выволок на середину блиндажа большой гипсовый бюст Гитлера.

— Хвюрер! — несказанно удивился старшина Марченко. — Ось я ему зараз вус отстрелю!

— Минуточку, товарищ старшина, сейчас я Адольфу каску приспособлю.

Кузя схватил фаянсовый ночной горшок, брошенный немецкими офицерами, и водрузил его на голову вождя Третьей империи. Громовой хохот потряс блиндаж, бойцы корчились от смеха, многие попадали на земляной пол. Смешливый Черных захлебывался от восторга.

— Поберегись! — крикнул Марченко, выхватывая пистолет.

— Рраз! — ударил неправдоподобно громкий выстрел. Все замерли.

Артподготовка кончилась.

«Тишина, — подумал Борис. — Фриц идет в атаку».

К вечеру все уцелевшее от разрушений горело, подожженное зажигательными пулями. В дыму и пламени стояла насмерть рота Курганова. Второй и третьей рот уже не существовало, через их позиции прошли фашистские танки. Грубоватый Савченко погиб в первую минуту боя — пуля попала в гранату, висевшую у него на поясе, и Савченко разорвало в куски. Командир третьей роты Зорин с горсточкой красноармейцев залег у станкового пулемета и огнем прижимал фашистов к земле. Несколько раз поднималась волна серозеленых шинелей и касок, но всякий раз она откатывалась назад, оставляя десятки неподвижных тел.

Совсем мальчик, с тонкой детской шеей и темным пушком на губе, Зорин преобразился. Он ничего не слышал, оглушенный близко упавшей миной, две пули пробили ему бедро, но у него не было времени перевязать раны, и он, поправляя очки, продолжал стрелять и стрелять.

Когда кончились патроны, он сказал бойцу:

— Будьте любезны, смените ленту!

В этот момент пулеметчику пробило осколком голову. Зорин вздохнул и, сосредоточенно наморщив лоб, начал вставлять ленту. Он только на секунду высунулся из-за щитка, но этого было достаточно — фашистский снайпер торопливо нажал спуск, и остроголовая пуля попала прямо в блеснувшее под скупым лучом зимнего солнца стеклышко очков в пластмассовой оправе.

Через час рота Курганова дралась в полном окружении.

Инженер-майор Боровой получил приказ заминировать нейтральную полосу между своей и фашистской обороной. На небольшом «техническом совещании» было уточнено, что работать придется целую ночь.

Едва стемнело, саперы вышли на задание и под прикрытием белых маскировочных халатов поползли в сторону вражеской обороны. Вместе с минерами полз и командир полковой разведки лейтенант Сорокин.

Если бы люди, видевшие Сорокина в московском госпитале, взглянули на него теперь, то, конечно, не узнали бы в этом одетом в телогрейку и ватные брюки парне с потемневшим и измученным лицом, с тяжелыми противотанковыми гранатами у пояса томного, изнеженного Мишеля. От прошлого остались, пожалуй, только одни бачки, да и те доморощенный парикмахер подстриг вкривь и вкось.

Лейтенант сильно уставал. Ему приходилось постоянно ходить в разведку. Он не спал несколько суток.

За последние два дня Сорокин вымотался, как лошадь, совершившая непосильный пробег. Он исхудал, почернел, засыпал на ходу. Но он сам пожелал идти с саперами. Умылся, натер лицо снегом и попросился на задание. Обманутый его бодрым голосом, командир дал разрешение, и, как ни измучен был Сорокин, как ни болело и ныло все его тело, теперь он испытывал глубокое душевное успокоение. Метания кончились. Сорокин нашел свою борозду и был этому несказанно рад. Он словно искупал свою вину, наказывая себя за прошлое, за то, что жил чужими, нечистыми мыслями.

Саперы заминировали танкоопасные направления, натыкали множество противопехотных мин и поползли к мосту через шоссе, где нужно было заложить большой заряд взрывчатки. Еще засветло, тыча обкрученным пальцем в красный жучок моста на потрепанной двухверстке, Сорокин сказал Горовому:

— Мои ребята насчитали более двухсот танков. Даже если половину приврали, и то мост надо хорошенько заминировать. Пожалуй, фриц пойдет в атаку через мост.

— Сделаем! — согласился Горовой. — Заложим несколько ящиков взрывчатки и, когда пойдут, рванем вместе с танками.

Горовой и Сорокин вместе с двумя саперами заминировали мост. Едва они успели окончить работу, как над полем взлетели осветительные ракеты и противник открыл ожесточенный огонь.

— Заметили! — крикнул Горовой, бросаясь под мост. Следом скатились остальные.

— Заметили, — прохрипел Сорокин, — теперь держись!

— Товарищ майор! — Сапер тронул Горового за плечо. — Азанчеева убило.

На снегу ничком лежал боец. Горовой хотел что-то сказать, но начался артналет, и все потонуло в грохоте разрывов.

Обстрел продолжался минут сорок и кончился, когда рассвело. Тотчас же в бледном небе заныли юркие фашистские истребители, а по дороге к мосту, тяжело шлепая и утробно рыча, двинулись танки.

— Идут! — крикнул Горовой.

Лейтенант Сорокин и боец-минер побелели: навстречу, грохоча и лязгая гусеницами, неслась смерть.

Сорокин дрожащими руками свернул самокрутку, зажег спичку.