Эта самодовольная ухмылка вернула Хелен на землю. Она напряглась, крепко стиснув зубы. Теперь ей известно, что Леон Аристидес обладает чудовищной сексуальностью, способной подчинить волю женщины. Почему она удивляется? Делия рассказывала, что в ее семье, начиная с прадеда, основавшего первый банк, и заканчивая Леоном, у мужчин всегда имелись и жены и любовницы.
— Ты хотел поговорить о Николасе.
— Да. — С непроницаемым лицом Леон откинулся на спинку стула. — Сначала мы должны обсудить Делию. Узнав причину проблемы, легче найти конструктивное решение, — к удивлению Хелен, миролюбиво начал он. — Мне исполнилось пятнадцать, когда Делия родилась, и три года она была источником радости для меня. Пришло время, я уехал за границу учиться, долго жил в Нью-Йорке и практически не видел ее, но всегда считал, что у нас хорошие отношения. Два раза в год мы пересекались, обычно на каникулах. Она превратилась в маленькую дикарку, как и положено подросткам. Мой отец положил ей щедрое пособие, она всегда получала то, что хотела, — голос его дрогнул, он печально покачал головой. — С ней всегда считались, прислушивались к ее мнению. Почему она скрыла от всех появление ребенка, мне не понять. — Леон прищурился, — Ты, очевидно, знаешь другую Делию.
Девушка отвела взгляд в сторону, ее щеки покрылись легким румянцем.
— Как много она платила тебе за молчание?
— Она никогда не платила мне! — возмутилась Хелен. — Я любила. Делию, она была моей лучшей подругой. — Девушка уронила голову на руки, скрывая слезы. — Я бы сделала ради нее всё, потому что она вступалась за меня. Я не жила в пансионе, и это отдаляло меня от класса, к тому же я была на два года старше остальных.
Леон наклонил голову набок. Хелен оказалась не так молода, как он думал, зато она красива, что было бы не в его пользу, окажись они в суде.
Он вспомнил понимающую улыбку женщины-портье в отеле, когда он уточнял адрес мисс Хейвуд.
— Вы, должно быть, очень хороший друг Хелен и Николаса. — После того как Леон увидел ее и ребенка, он понял, о чем подумала женщина-портье.
Не замечая рассеянности собеседника, Хелен продолжала говорить:
— Я носила очки, и несложно догадаться, что класс травил меня, но Делия встала на мою сторону, и они перестали смеяться надо мной. — Девушка подняла голову, фиалковые глаза вызывающе сверкнули. — Мы стали верными подругами. Я все бы сделала ради нее, а она ради меня.
— Возможно, но теперь ты никогда этого не узнаешь, — саркастически хмыкнул Леон.
В первый год жизни Николаса она еще настаивала на том, чтобы Делия рассказала семье о ребенке, но время шло, и она становилась менее напористой.
— Пасха в Греции должна была пройти хорошо, никто ничего не заметил бы. Твой отец витал в облаках, потому что ожидал появления внука... твоего сына в августе. Как она могла, даже если бы и хотела, сказать, испортив всем радость, что ее собственный ребенок родится немного раньше? — Хелен почти процитировала слова подруги. — К тому же она не хотела, чтобы ее собственный ребенок рос в семье тирана, обвинявшего ее в смерти матери. — Голова Леона дернулась, но Хелен продолжала: — Она и тебя ненавидела после того, как ты согласился отправить ее в закрытую школу.
— И, конечно, ты была с ней солидарна, — его рот зловеще изогнулся.
— Нет, — горячо возразила Хелен. — Я сказала ей... — девушка запнулась, вспомнив о смерти деда.
— Верится с трудом, — цинично усмехнулся Леон.
— Ты не прав, я согласилась помочь ей до Пасхи, но затем... похороны дедушки... — Хелен развела руками.
— Сожалею. Не стоит спорить, — сдался Леон. — Нам нужно обсудить будущее ребенка, оставшегося без родителей. — Он пристально вгляделся в ее бледное лицо. — Я так понимаю, отец тебе неизвестен. Как случилось, что ты не знаешь имени отца?
— Делия сказала, что он погиб при крушении поезда в лондонском метро, — Хелен с сожалением пожала плечами.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Делия показывала вырезки из газет.
— Ладно. — Она не назвала имени, и он решил, что девушка его действительно не знает. Хелен Хейвуд не умела врать, она краснела и смущенно прятала глаза. — Тогда нечего бояться, что нас смогут шантажировать ребенком. Остаемся только мы.
— Минутку, — встрепенулась Хелен. — Тебе следует знать, что, когда Николас родился, Делия сделала меня его попечительницей, пока ему не исполнится двадцать один. Оправданная предусмотрительность на случай хирургического вмешательства, и у меня есть документ. — Хелен снова почувствовала вину за присвоение ребенка, но она не собиралась отдавать его без борьбы.
— Не сомневаюсь, — заметил он. — Перед прибытием сюда я навестил одного лондонского юриста, некого мистера Смита. В его ведении находилось завещание сестры. Она кое-что оставила тебе, теперь мы с тобой объединены деньгами Николаса. Я думал, ты знаешь. — От удивления Хелен забыла закрыть рот. — Не смотри так... ты самая высокооплачиваемая няня в мире.
