Онтологически человек - [47]

Глаза у дану были безумные. Она коротко засмеялась, прикусила кулак, отвернулась, вскинулась к нему снова. Прижалась, отпрянула. Ее швыряло, как ручей в ущелье.

Мирддин взял ее за плечи и попробовал усадить ее еще раз.

— Ты можешь объяснить, что произошло?

— Я... Помона предложила мне... — она засмеялась коротким сухим смешком. — Я опять...

— Что опять?

Она поймала его ладонь и прижалась к ней. Лицо у нее разгладилось — но стало таким, будто она прощается.

— Ты должен знать. Посмотри.

Мирддин посмотрел в чужую память.

Его взяла досада. Ну надо же было так глупо попасться! Так и простоял столбом. Умница. Молодец.

Он запретил себе об этом думать. После драки кулаками не машут.

Операцию Нимуэ и Артур провели как по нотам. Вряд ли вышло бы лучше, если бы они заранее договаривались. Тащить отряд людей с собой в локус было вопиющей глупостью. Появление Врана было неожиданным.

Чувство, которое шло у Нимуэ фоном, было ледяное, злое и веселое. Предельно обостренная четкость восприятия, тот момент перед самым решением, когда ты уже точно знаешь — да, все сойдется. У Помоны не было шансов.

Это он понимал. Чего он не понимал — почему Нимуэ плачет, а не радуется. Почему у нее столько отчаяния в каждом прикосновении.

— Я не понимаю, — сказал он вслух. — Вы отлично сработали.

— Оно бы не сработало, если бы я не решилась, — Нимуэ улыбнулась дрожащими губами. Слезы текли у нее по щекам. Ресницы от них склеились и торчали вперед, как иглы. — Ты понимаешь? Решение принято, принято насовсем. Я убью тебя. Я убью свои земли. Только чтоб... чтобы не...

Она зажмурилась и мотнула головой, не договорив.

Мирддин представил, как стоит столбом посреди леса-аквариума, счастливый, безмятежный, забыв кто он, где он, навсегда, навсегда, навсегда — и содрогнулся.

— Никого нельзя спасать и делать счастливым таким способом, — сказал он. — Это хуже чем убийство — это предательство.

У Нимуэ такая сумасшедшая, голодная надежда мелькнула на лице — Мирддина будто ударили. Он растерялся.

— Ну... хочешь, я пообещаю в случае чего поступить так же?

— Обещай, — серьезно сказала она.

— Обещаю, — так же серьезно сказал Мирддин.

Он бы что угодно пообещал, наверное.

Мирддин сгреб Нимуэ и прижал к себе. У нее всего одна мысль билась внутри. «Ты живой. Живой, живой, живой. Оставайся таким. Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».

— Эй, — шепнул он вслух. — Мы же дану. Мы не можем умереть.

Он ощутил, как она улыбается.

«Точно. Я забыла».

— Я... об тебя подышу немножко? — спросила Нимуэ вслух.

— Ага.

Он почувствовал, как она прижимается лбом к его плечу, обхватывает за шею, находя пульс, и прикусывает край воротника, сосредотачиваясь.

Он замедлил сердцебиение до шестидесяти, чтоб было удобней.

Прошло какое-то время. Мирддин все-таки решил спросить:

— А что тут делал Вран?

Нимуэ зевнула:

— Вран сделает все, что я попрошу. Если я попрошу.

— И часто ты у него просишь?

Ответа не последовало. Дану дышала ровно и беззвучно. Мирддин подумал и осторожно вывел сонный знак у нее на щеке.

Часа через два с северо-востока послышался залихватский свист, перемежаемый чертыханием, когда свистун спотыкался о кочку — Артур возвращался. У традиционного королевского марша официальных слов не было, а неофициальные, в основном, состояли из перечисления анатомических изъянов предполагаемого противника. Звучал он исключительно духоподъемно.

— Ну, как тут у вас? — спросил Артур, подходя. Стоянка теперь выглядела как «ведьмин круг» — земля внутри была сухой и теплой, по окружности трава заплеталась по часовой стрелке. В центре сидел Мерлин и жег костерок подозрительного синеватого цвета. Дану спала, положив голову ему на колени.

В стороне мирно похрапывали два десятка солдат, аккуратно уложенные в линию. Кажется, по росту. Артур понадеялся, что не по алфавиту — с Мерлина бы сталось.

— Все в порядке, — сказал Мерлин, подавая ему консерву из пайка.

— Идиллия, — пробормотал Артур, присаживаясь рядом. — Только зефирок не хватает.

Мерлин поднял брови.

— Ну, зефирок, — пояснил Артур. — Их на костре жарят. Они еще горят таким же, синим каким-то, если в огонь сунуть... у вас так не делают?

— Нет.

Артур доел бобы, облизал ложку, постучал черенком о колено, резким движением сложил и сказал:

— Мерлин, там... то есть, тут... я действовал так, будто вы — мои люди. Люди из моего отряда.

— Спасибо, — ответил Мерлин. — Ты нас вытащил.

Артур мотнул головой:

— Ты не понимаешь. Я был готов вами пожертвовать. Хотя вы не давали мне присяги.

Дану заворочалась во сне. Мерлин провел рукой ей по волосам.

— На Авалоне нет некомбатантов, — медленно сказал Мерлин. — Мы... отличаемся от Помоны и таких, как Помона, только выбором, который делаем. Это... не то противостояние, которое происходит только снаружи. И не то... противостояние, которого можно избежать. Мы не приносили и не принесем тебе клятвы, Артур, но пока мы с тобой — считай нас как тех, кто сражается.

— Ты говоришь за вас обоих? — уточнил Артур.

Мерлин кивнул:

— За нас обоих. Я — Предстоящий Нимуэ, и она — мой Предстоящий. Мы можем говорить друг за друга.

— Хорошо, — сказал Артур. Он встал, отряхнулся и протянул ладонь Мерлину. Они обменялись рукопожатием. Дану, разбуженная движением, села и начала протирать глаза. Мерлин аккуратно поддержал ее за плечи.