Онколига - [10]
— Но как только ты признавался в своих шалостях, со слезами прося прощение, то выражал нахлынувшее чувство любви ко мне, пока я сам не начинал плакать.
— Я видел, как ты меня любишь!
— И любил сам! Почему же ты разучился это делать?
— Может быть, может быть, я должен был по долгу службы ненавидеть…
— Глупости и дерзости ты сейчас произнес — нет ни одного богоугодного долга или обязанности, который заставлял бы ненавидеть других, если только находящееся в себе! Как же все извратил человек! Все, что мы делаем, будучи живыми, ведет нас к скорбям, ими и спасетесь.
— Но к чему это все, я просто рад тебя видеть!
— Да ведь ты способен любить только человеческое, даже стоя на краю жизни и смерти! Господь раскрыл пред тобою эту пропасть, дал прочувствовать и слабость конечного, и силу Вечности, почему же, только ощутив физический страх и почувствовав физическую боль, ты сразу забываешь об их временности?!
— Ты осуждаешь меня?
— Нет — Один Господь вправе это делать… Но у тебя еще есть время, ты еще можешь успеть…
— Что я могу успеть? Что бы ты хотел?
— Почувствуй с Ним, то же, что чувствовал, будучи моим сыном…
— С кем, отец?
— С Богом…».
По резком прекращении видения дневной свет резко ворвался в широко открытые глаза, Хлыст даже не успел понять, где закончился привидевшееся, а где началась явь, и вообще было ли первое, и отсутствовало ли второе:
— Что?
— Что «что»? Михалыч, ты меня сегодня постоянно пугаешь! Говорил, говорил, потом упал, вскочил, прямо сразу, назвал меня «отцом»…
— Я что, что-то говорил?
— Да ты не умокал… Вскочил и сказал, что пошел…
— Куда?
— Ну это уж слишком…
— А ты?
— А что я?
— Нууу, ты сказал «с Богом»…
— Ну да, что на язык первое попало, то и ляпнул… — Андрей Михайлович силился вспомнить, что происходило в действительности, а что привиделось. Галлюцинации после химиотерапии у него бывали через раз, но ведение зацепило впервые своей глубокой сутью, до этого все больше бессвязные и пустые, полные мистики и сюрреализма. Так и не вспомнив, что он говорил, мужчина был уверен в реальности запомнившегося разговора с отцом: «Так на что же в этом случае глюк-то наставлял?! Батя, что-то совсем витийствовал…, или мудрствовал…, и кто сказал или ответил „с Богом“?! Хм… с отцом, что ли, как с Богом, или с Богом, как с отцом?»:
— Вань, а что я еще-то говорил…, что я распинался то?
— Вообще не чего не помнишь?
— Не-а…
— Это другое дело, наверное глюкануло с «химии»… А что ты запомнил то последнее?
— Дааа…, батюшка [12]на что-то благословил…
— Ого! Да это до полудня было…
— А сейчас?
— Да у тебя часы на руке… — Бывший следователь взглянул на циферблат и немного растерялся — обе стрелки показывали 12.00.
— Тааак этааа…, только что, что ли…
— Нет, Андрюш, это ровно двенадцать часов назад.
— А где я?
— Ну хоть помнишь кто ты… У меня дома…
— А почему? Почему не у себя?
— А ты мне не смог сказать, где ты живешь…
— А где батюшка?
— Да хрен его знает! Мы его не стали ждать… ладно, давай так, мне тоже хреново, ты видимо отключился, хорошо хоть сам от такси дошел…, давай-ка спать сейчас, утро вечера мудренее… Завтра разберемся…
— Да у меня времени столько нет…
— Ну, делай что хочешь, только хату не спали…
Хозяин квартиры был уже в пижаме, благодаря чему смотрелся смешно, не хватало еще пистолета, которым он размахивал с утра, примешивая к действию жаргонные словечки, часто вставляемые меж обычных.
«Лысый и в пижами „Полторабатько“…, к тому же свободный, а в тюрьмушке он так же одевался бы?» — мысль одна глупее другой, скользили по, ощущаемому холодным, мозгу, царапая своими шероховатостями, где-то сбоку справа, будто там давили и проворачивали шарик от мороженного: «Надо срочно обследоваться, не дай Бог МТС,[13] это ж совсем уже… А! все равно сдохну!»…
Из комнаты с раскрытой дверью раздался храп, похожий на звуки, издаваемые языком при выдувании воздуха, когда кончик его касается попеременно то верхней, то нижней губы: «А вот у меня уже так не получится — воздух будет выходить, через отсутствующую щеку…».
Спать не хотелось, а вот от еды он бы не отказался — после назначения «Преднизалона» [14]всегда хотелось не просто кушать, но сжирать все, что не приколочено! За первый месяц он прибавил почти пятнадцать килограмм. Так случалось со всеми, диеты для раковых больных не предусмотрено, есть только предпочтения и назначения, красной икры Хлысту купить было не на что, а вот «запарики»,[15] всегда были в его распоряжении.
Михалыч отправился на кухню, предполагая такую же, как у него ситуацию, но войдя, даже потерялся — его комната в «коммуналке» наверняка поместилась бы в один из двух холодильников, расположившихся вдоль одной стены. Уже опасаясь того, что можно в них обнаружить, он осторожно подкрался к крайнему и аккуратно открыл дверцу. В ответ послышался жалобный писк нескольких первых тактов гимна страны, оборвавшихся непристойным ругательством — так устройство объявляло о своем открытии.
Пожав плечами, пенсионер заглянул внутрь и остолбенел от неожиданности — все полки были забиты банками с красной икрой.[16]
Первая за сегодняшний день, после прохождения процедуры химиотерапии, слюна, жирным комом собралась под быстро увеличившимся в размере языком и тут же выкатилась сбоку в отсутствующую щеку и повисла, быстро удлиняясь. Совсем этого не заметив, бывший полковник юстиции, сглотнул пустоту, и не раздумывая, взял самую маленькую и самую большую банку, понимая, что, скорее всего, начнет сразу с обоих.
«Киллер номер один» — именно так окрестили Алексея Шерстобитова по прозвищу «Солдат». Десять лет его преступления сотрясали новостные ленты. Все знали о его убийствах, но никто не знал о его существовании. Мишенями киллера были крупные бизнесмены, политики, лидеры ОПГ: Отари Квантришвили, Иосиф Глоцер, Григорий Гусятинский, Александр Таранцев… Имел заказ Алексей Шерстобитов и на ликвидацию Бориса Березовского, но за секунды до выстрела последовала команда «отбой».Предельно откровенная, подлинная история о бандитских войнах, в которых активно участвовали спецслужбы, о судьбах главарей самых могущественных организованных преступных группировок.«Ликвидатор» — не беллетристика, не детектив, не литературное «мыло», не нудная мемуаристика.
Продолжение скандального автобиографического романа легенды преступного мира Алексея Шерстобитова по прозвищу Леша Солдат. Общественное мнение об Алексее Шерстобитове разделилось. Одни считают «киллера номер один» жестоким убийцей, другие — чистильщиком, поскольку его жертвами становились криминальные главари и олигархи, третьи убеждены, что Шерстобитов действовал по заданию спецслужб.Присяжные заседатели постановили Шерстобитову обвинительный вердикт, но при этом выразили ему снисхождение, что спасло «Солдата» от пожизненного заключения.
Новая книга Алексея Шерстобитова стала продолжением его знаменитых автобиографических романов «Ликвидатор» и «Ликвидатор 2». Легенда преступного мира 90-х Леша Солдат не зря дал третьей части своих мемуаров подзаголовок «И киллеру за державу обидно» — в центре сюжета история с продажей за рубеж российской секретной военной техники. Единственный человек, который встал на защиту чести и достояния России, подло убит наемными киллерами. Вдова убитого, пытаясь отомстить за смерть горячо любимого мужа, вступает в противоборство с мафией.
Третья книга Алексея Шерстобитова, легенды преступного мира 90-х по прозвищу Леша Солдат, это не продолжение скандального автобиографического бестселлера в двух томах «Ликвидатор». Скорее наоборот!Этот роман попытка проанализировать принятые решения и действия героев, имеющих прототипами настоящих людей, в разное время встреченных автором. В основном все ситуации началом своим обязаны когда-то случившемуся и попавшему в материалы уголовных дел, к которым Алексей Шерстобитов имел прямое отношение. В виде же продолжения – возможные развития событий, не нашедшие в прошлом своего воплощения.Книга «третья», которая могла стать «первой», сделай автор в самом начале своего криминального прошлого другой выбор.
Художественная книга автора бестселлера «Ликвидатор. Исповедь Легендарного киллера» Алексея Шерстобитова насыщена психиатрическим анализом самых громких массовых преступлений последних лет: в том числе трагедий в Редкино и Кратове. Подобного вы еще не читали.
В основе романа «Чужая жена» лежит история о женщине, попавшей в приключение: поиск клада, захват заложников, с участием спецслужб. Основной акцент книги сделан на традиции ислама, а также сопряженных с ним трудностей, связанных с разным толкованием Корана. А вот герой второго плана «охотник» своими проф. навыками напоминает автора книги — известного снайпера Орехово-Медведковской ОПГ — Лёшу Солдата. В конечном итоге он помогает в спасении нескольких жизней… Стилистика, орфография и пунктуация автора частично сохранены.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».