Они - [50]

Хреновый эротический сон, который, надо признать, становился шаблонным. В начале – стояк, в конце – облом.

* * *

Леша спустился в колодец и включил фонарик на лбу. Он все время думал о возможной диверсии. Кто-то намеренно загонял его в ловушки, расставленные по всему дому. Кто-то хотел его смерти. И самой хреновой (на его взгляд) смертью могла быть только смерть на дне ямы. Вдруг он подумал, что сейчас… именно сейчас они попытаются снова. Им не нужно будет скидывать ему на голову кирпич или стрелять в него. Достаточно будет только обрезать трос и скинуть вниз. Все. Батарейки в фонарике сядут задолго до того, как он охрипнет. А потом снег и… Алексею оставалось только догадываться, от чего он умрет раньше. От переохлаждения или голода. Это было абсолютно неважно. Ему будет все равно, потому что он будет лежать дохлым в куче собственного дерьма.

Страхов вдруг понял, что не может отделаться от мысли о своей гибели, а самое главное, он не может работать все время, поглядывая вверх. Он дернул за веревку. Нет. Ее никто не обрезал. И пока это не случилось, Леша полез наверх. На его удивление, когда он выбрался, его никто не ждал с автоматами и снайпер не выстрелил ему в голову. Хотя… Что-то блеснуло из-за сосны соседа Ромы Сафина. Это мог быть прицел СВД или бинокль. Неважно, если он еще жив, то за ним просто наблюдают.

Леша пригнулся и побежал за сарай. Только там, выглядывая на Ромин участок, он понял, что не снял с головы этот дурацкий фонарь. Он сорвал его и бросил на землю. Страхов обогнул дом и снова выглянул. Ублюдок (Рома?) сидел за сосной и пялился на его участок. Леша перелез через забор за летней кухней (там кусок изгороди не просматривался), пригнувшись, перебежал через дорогу, перепрыгнул низкую оградку соседей Сафина Карповых, а уже от них попал на участок наблюдателя. Он хорошо видел спину урода. Действительно, он смотрел в бинокль, но и оружие присутствовало в его арсенале. Пусть не СВД и даже не АК, но двустволка ТОЗ запросто могла снести голову, особенно с того расстояния, на которое приблизился Алексей. Поэтому, чтобы это преимущество не обернулось против него, Леша бесшумно подошел, взял ружье, прислоненное к дереву, и ткнул стволом в затылок «охотнику».

– Поохотиться решил? – спросил Страхов.

Рома как-то смешно завалился на бок, попытался встать и снова упал.

– Я это… Суку, Мишку караулю.

Леша понял, что сосед пьян и очень напуган.

– Какого хера ты караулишь его в моем доме?

Желание ударить пьянчугу по голове прикладом усиливалось с каждым его словом.

– Он у меня два арбуза украл, – будто не расслышав обвинения, произнес Роман.

Страхов замахнулся.

– Суку Мишку, суку Мишку, – заверещал сосед.

– За стволом придешь, как протрезвеешь, – сказал Леша и пошел к калитке. Сделал два шага и остановился. – Если еще раз увижу, что пялишься на мой двор, шмальну без разбору.

Рома закивал головой как полоумный. Он продолжал кивать, даже когда Страхов вошел к себе в дом.

* * *

Жанна одела детей и выпроводила во двор. Услышала работающий телевизор и пошла проверить. На кухне сидел Леша, рядом с ним стояло ружье.

– Что, нашел? – со страхом в голосе спросила Жанна. От человека, выкидывающего фортеля без оружия, трудно ожидать чего-то хорошего, когда оно вдруг у него появляется.

– Нет. Забрал у пьяного придурка. Сука, сезон охоты собирался открыть. Только почему-то на нашем участке.

Он говорил как-то механически, ни разу не повернувшись к супруге. Она поняла, что Страхов не доверяет здесь никому. Тогда, десять лет назад, он вел себя подобным образом, и только когда закончились все их разборки с Багировым, он извинился за свое поведение и признался, что вел себя так, потому что не мог доверять никому, кроме себя. Теперешнее его поведение было из той же оперы. Страхов доверял только себе.

– Леш… – Жанна присела за стол напротив мужа. С опаской глянула на ружье, потом снова на мужа. Ей показалось, что она уловила легкую ухмылку на небритом лице Леши. – Ты не передумал еще собирать гостей на новоселье?

– А ты? – вопросом на вопрос ответил Алексей.

– Ну, ты же знаешь, что нам нужно какое-нибудь развлечение, – медленно проговорила Жанна, то и дело поглядывая на двустволку.

– Ну, так давай развлечемся, – пожал плечами Леша и снова уставился в ненавистную Жанной передачу «Своя игра». Жанна терпеть не могла эту игру за ее постность и монотонность. Чувства радости и досады если и были, то очень тщательно скрывались за каменными масками «я самая умная задница». А вот Леше она нравилась. Может, потому что он такой же постный и бесцветный? Ей очень хотелось об этом сказать ему. Но стоит ли говорить с человеком, держащим на расстоянии вытянутой руки оружие, на повышенных тонах? Уж наверняка нет.

– Послезавтра? – уточнила Жанна.

– Как хочешь.

Черт! У него своя игра. Монотонность и безразличие к другим игрокам.

Этот писатель владел имением Ясная Поляна. Лев Толстой. Послезавтра? Как хочешь. Что-то общее есть, не правда ли?

Она встала, еще раз взглянула на ружье.

– Ты хотя бы убери его от детей подальше.

Уже когда она вышла из кухни, то поняла, как обыденно прозвучала эта ее фраза. Будто она говорила о чем-то повседневном, что не несло смертельной угрозы.