Они принадлежат всем - [17]

Сзади, в кузове машины, уже стоят наготове африканцы — смелые помощники де Бера. В руках у них гибкий трехметровый шест с петлей из каната на конце. Другой конец каната крепко привязан к машине. Де Бер ждет, пока самка отбежит на несколько сот метров. После этого он подъезжает к убегающему малышу как можно ближе, чтобы его помощники могли накинуть тому на голову петлю. Машина продолжает следовать за животным, постепенно снижая свою скорость, затем начинает тормозить и в конце концов останавливается. Африканцы тотчас соскакивают, связывают носорогу ноги, валят его на бок и поднимают в кузов. Если животное уже слишком велико, его с большим трудом втискивают в прочный деревянный ящик, который затем по наклонному бревенчатому скату поднимают в кузов.

В августе 1958 года де Бер поймал двух носорогов-самцов и четырех самок, спасши их таким образом от верной гибели. Их привезли к мосту через реку Кагеру и переправили на тот берег, в Руанду. Там их высадили прямо посреди Национального парка Кагера. Однако, прежде чем их выпустить на волю, работники Парка обнесли место их высадки прочной изгородью. Дело в том, что носороги очень привязаны к месту своего обитания, и могло случиться, что они отправились бы назад, на свою родину, как это делают проданные домашние голуби. Но опыт удался. Когда через некоторое время изгородь была снята, носороги уже чувствовали себя здесь как дома; они и сейчас там. Будем надеяться, что отсюда они расселятся по всему Кагера-парку.

Но может статься, что к моменту выхода в свет этой книги их уже не было в живых. Потому что ровно через год после того, как я посетил де Лейна, он был убит очередью из автомата.

Это второй европеец, которому пришлось расстаться с жизнью во имя сохранения африканских национальных парков. Первым был Михаэль, а Гюи де Лейн умер ровно три года спустя, 10 января 1962 года.

Жаку Верхарену повезло больше.

* * *

Спустя несколько месяцев после того, как я вернулся во Франкфурт, однажды вечером зазвонил телефон. Какой- то господин из Каира сообщил мне о том, что завтра утром мне собираются нанести визит два министра правительства Гизенги, преемника убитого Лумумбы. Я не совсем представлял себе что им может быть от меня нужно.

Когда на другое утро ко мне пришли министр Марсель Бизукиро и префект полиции из Букаву, я первым делом осведомился у них, жив ли Жан Мирухо, прежний президент провинции Киву. Они заверили меня, что с ним все в порядке. Действительно, выяснилось, что за это время он снова стал в чести и даже получил пост министра.

Полицейский чиновник строен, с живыми, умными глазами. Бизукиро же степенный и рассудительный. Дело в том, что его правительство намерено сохранить в подвластной им области оба национальных парка (и Гарамба, и Киву). Они хорошо понимают, что доверчивые дикие животные могут привлечь в их страну толпы туристов. Животный мир их национальных парков не только достояние конголезского народа, но и всего человечества. Они готовы продолжать дело охраны природы, сохранить парки как культурное богатство всех народов. Носороги тоже принадлежат всем.

Я был несказанно удивлен и рад услышать такие речи из уст африканских политических деятелей. Мы всегда опасались, что слишком поздно начали пропагандировать эти истины и новые африканские властители скорей будут прислушиваться к мнению тех европейцев, которые нас высмеивают и оспаривают у нас право считать зебр и слонов таким же ценным культурным достоянием всего человечества, как Акрополь и Лувр. Чьему же примеру последуют новые африканские вожди — тех деятелей из Европы и Соединенных Штатов, которые считают, что слонов надо безжалостно отстреливать, или нашему, кучки невлиятельных энтузиастов в национальных парках?

Во всяком случае новые африканские правительства настроены наилучшим для нас образом. Не знаю, что их склонило к этому — действительно ли любовь к слонам и горным гориллам, но это и не важно.

Меня тронуло и другое — письмо из Африки, написанное по-французски. Один из министров правительства Гизенги дал его уезжающему в отпуск в Европу бельгийскому администратору Гарамба-парка. «Мы благодарны Вам за то, что Вы не сбежали подобно другим бельгийским чиновникам, а остались работать в национальном парке, помогая нам своими большими знаниями и опытом, продолжая служить этой важной этической проблеме независимо от перемены власти. Нам известно, что Вам в это время приходилось испытывать лишения, что некоторые неразумные люди жестоко с Вами обходились. Но Вы, безусловно, сказали себе: «Прости им, ведь они не ведают, что творят».

Оба министра, сидящие в моем кабинете, мыслят так же. Они попросили меня пропагандировать в Германии и вообще в Европе туристские поездки в Киву-парк. Без посетителей он не сможет долго продержаться. Я им разъяснил, что сейчас при всем желании никого не уговоришь ехать в Конго. Многие отказались даже от своих поездок в Западную Африку и Кению, потому что путают Конго со странами, отделенными от него многими тысячами километров.

Но важнее другое. В одном лишь Киву-парке четыреста лесников и рабочих уже в течение трех месяцев не получают жалованья. В* этом* сейчас основная опасность, потому что нужда может заставить этих несчастных людей начать стрелять животных в собственном Национальном парке.