Они появляются в полночь - [89]

— Хорошо, сейчас ты у меня поймешь, что к чему, — сказал я ей. — Я сделаю парочку твоих снимков. Но запомни: снимаю тебя просто так, на всякий случай. И если кто-нибудь когда-нибудь захочет вдруг воспользоваться твоей фотографией — что может произойти приблизительно с вероятностью один к двум миллионам, — я оплачу твои услуги по твердым расценкам. И никак иначе.

Она одарила меня улыбкой. Первой.

— Вот и славно, — сказала она.

Ну, я сделал три-четыре снимка — лицо крупным планом: ее дешевенькое платье мне как-то не приглянулось. По крайней мере мой сарказм она выдержала. Потом я вспомнил о материалах для «Ловлибелт», и, видимо, меня все еще обуревала досада, потому что я выдал ей корсет, приказав переодеться в него за ширмой. Так она и сделала, причем безо всякого волнения, как я того ожидал. И раз уж мы зашли так далеко, я решил, что, пожалуй, стоит еще отснять сцену на пляже для ровного счета и на этом закончить.

Пока мы снимали, я не ощущал ничего особенного, разве что регулярно повторявшиеся слабые приступы головокружения, и я никак не мог понять, то ли у меня неприятности с желудком, то ли я неосторожно поработал с реактивами.

И все же, знаете, меня тогда не покидало чувство тревоги.

Швырнув в ее сторону листок бумаги и карандаш, я сказал:

— Напиши свое имя, адрес и номер телефона.

И ушел в проявочную.

Чуть позже ушла и она. Я даже не попрощался с ней. Меня взбесило, что к позам она относилась с внешним спокойствием, не суетилась и не выражала мне благодарности — разве что разок улыбнулась.

Я проявил негативы и сделал несколько снимков. Взглянув на них и решив, что они ненамного хуже фотографий мисс Леон, я машинально засунул их в пачку с фотографиями, с которыми следующим утром собирался пробежаться по возможным клиентам.

В тот день я работал достаточно долго и поэтому порядком выдохся и разнервничался. Однако не решился транжирить деньги на спиртное, чтобы расслабиться. Есть особенно не хотелось. И кажется, тогда я пошел на дешевенький фильм.

Я совсем не думал о Девушке, только, может быть, слегка удивлялся, что, не имея в тот момент подружки, не приударил за ней. Внешне она принадлежала э-э-э… как бы это сказать, ну, к явно более доступному социальному слою, чем мисс Леон. Но с другой стороны, конечно, имелись всякого рода оправдания моего бездействия.

Утром следующего дня я приступил к поиску заказов. Сначала я отправился на пивоваренный завод Мюнша. Там требовалась «Девушка Мюнша». Папаша Мюнш испытывал ко мне своего рода привязанность, хоть и подшучивал над моими работами. Кстати, одаренный от природы, он хорошо разбирался в фотографии. Пятьдесят лет назад он мог бы быть одним из тех безденежных ребят, что стояли у истоков Голливуда.

Отыскал я его в цехе завода, где он занимался своим любимым делом. Отставив покрытую капельками кружку и чмокнув губами, он вытер толстые руки о свой здоровенный фартук и сграбастал тонкую пачку моих фотографий.

Цокая языком, он добрался где-то до середины пачки и тут увидел ее. Я кусал себе локти от досады, что принес эту фотографию.

— Это она, — сказал вдруг папаша Мюнш. — Фотография так себе, но девушка мне нужна именно такая.

Дело было решенным. Хотел бы я знать сейчас, почему папаша Мюнш сразу же разглядел ее, а я нет. Думаю, причина в том, что я сначала увидел ее во плоти, если так можно выразиться.

А тогда при разговоре, с ней мне просто стало плохо.

— Кто она? — поинтересовался папаша Мюнш.

— Так, одна из моих новых натурщиц, — ответил я, стараясь-придать голосу оттенок непринужденности.

— Приведи ее сюда завтра утром, — распорядился он. — Да, и притащи свое барахло. Будем снимать здесь. Ну-ну, полно тебе, взбодрись, — добавил он. — Хлебни-ка пивка.

Шел я, значит, от него и думал, что папаша Мюнш обмишулился, что завтра она, скорее всего, сорвет из-за своей неопытности съемки и что Бог его знает, что еще может произойти.

Однако, когда я почтительно выложил фотографии поверх розовой папки на столе мистера Фитча из «Ловлибелт», ее фотография была первой.

Мистер Фитч, бывший кинокритик, откинулся на спинку стула, покосился в сторону и, поманив длинным пальцем мисс Виллоу, сказал:

— Хм. Что вы думаете об этом, мисс Виллоу? Конечно, при таком освещении всего не ухватишь. Может, нам попробовать «Чертенка Ловлибелт» вместо «Ангела». Н-да, девушка… Подойдите сюда, Биннз. — Опять движение пальцем. — Я хочу услышать мнение женатого мужчины. — Он не смог скрыть того, что попался на крючок.

Совершенно то же самое произошло и в «Будфорд'з пул» и в «Плейграунд», разве что Да Коста не потребовалось мнение женатого мужчины.

— Что надо, — сказал он, облизывая губы. — Ну, вы, ребята-фотографы, того — ого-го!

Обратно в мастерскую я несся как на пожар. Там на столе я схватил листок бумаги, который давал ей, чтобы она оставила имя и адрес.

На нем ничего не было.

Стоит ли говорить, что последующие пять дней оказались, пожалуй, наихудшими из прожитых мною при обычных обстоятельствах. К утру следующего дня я так и не знал, где она, и начал тянуть резину.

— Она болеет, — сказал я папаше Мюншу по телефону.

— В больнице, что ли? — удивился он.