Они появляются в полночь - [83]

Я немало удивился, когда обнаружил мраморные статуи и обшарпанные обелиски — все до единого либо покосившиеся, либо повергнутые наземь, словно беспокойные мертвецы, карабкались из земли на свет Божий, через древнюю поросшую мхом каменную ограду кладбища, которое граничило с внутренним двором.

Доктор Портос сардонически улыбался.

— Кладбище прежних хозяев имения, — пояснял он. — Ваш покойный дядюшка также похоронен здесь. Он говорил, что хотел бы остаться поближе к дому и своим предкам.

III

Ну вот, что сделано, то сделано. Мы живем в этом доме уже два месяца, и с самого первого дня начали происходить те глубокие и печальные изменения в здоровье моей жены, о которых я уже упоминал. Наступил период жесточайшей меланхолии. И дело даже не в атмосфере, царящей в доме, хотя каждый камень здесь сочится враждебными шорохами. И сами окрестности, темные, застывшие в зловещем молчании огромные деревья, даже предметы меблировки — буквально все пропитано откровенной неприязнью к привычной нам среде и жизни, которой наслаждаются те счастливцы, что обитают в городах.

В сумерках из рва поднимается ядовитый туман, он словно подчеркивает и усугубляет многократно нашу изоляцию, которую не в силах скрасить присутствие в доме горничной Анжелины и моего камердинера, мастера на все руки, который ранее был в услужении у моего отца, а теперь перешел ко мне. Но атмосфера этого места все равно остается прежней, ее не в силах поколебать здоровая прагматичность наших слуг; им тоже очень не по душе те миазмы, которые буквально сочатся изо всех щелей здания. Дошло в последнее время до того, что я стал даже поощрять ежедневные визиты к нам доктора Портоса. И это несмотря на то, что я крепко подозреваю в нем зачинщика и автора всех наших нынешних бед и тревог.

Все эти беды начались спустя неделю после нашего приезда, когда мне не удалось однажды поутру разбудить Анжелину, лежавшую рядом со мной. Я тряс ее за плечи, пытался привести в чувство, кричал, и мои крики, должно быть, разбудили горничную. Я тогда, кажется, потерял сознание, а когда пришел в себя, очнувшись в большой спальне, то вся кровать была в крови: пятна крови покрывали простыни и подушки под головой моей очаровательной жены. Любопытствующие серые глаза Портоса светились каким-то стальным блеском, которого я ранее у него не замечал. Он прописал Анжелине сильные лекарства, и уже после этого начал заниматься мной.

Что бы или кто бы это ни было, что напало на мою Анжелину, у этого существа были клыки поострее волчьих или собачьих — так сказал Портос, обнаруживший на горле жены два отчетливых следа от укуса, достаточные, по его мнению, чтобы объяснить такое огромное количество крови, которой была залита постель. Действительно, крови было столько, что ее хватило, чтобы забрызгать мои руки и ночное белье, когда я в ужасе и отчаянии коснулся жены, стараясь разбудить ее. Наверное, тогда-то я и поднял всех на ноги своими криками. Портос заявил, что следующую ночь он проведет, дежуря у постели пациентки.

Анжелина все еще спала, как я обнаружил, когда вошел на цыпочках несколько позднее: Портос дал ей успокаивающего, предложил и мне, чтобы я так не волновался, но я решительно отказался от его снадобья и сказал, что тоже подежурю у постели любимой. У доктора, оказывается, была своя теория о крысах и других ночных существах, он потом еще долго сидел в библиотеке, читая и разглядывая старые книги барона по естествознанию. Нет, положительно этот человек меня поражает своими странными взглядами и подходами: ну какой, скажите на милость, ночной хищник может напасть на Анжелину в собственной спальне? Глядя в его странные глаза, я начинаю ощущать, как ко мне возвращаются прежние мои подозрения по поводу Портоса, принося вместе с собой еще и новые.

IV

Затем на протяжении двух с лишним недель случилось еще три подобных нападения. Дорогая моя супруга на глазах становится все слабее и слабее, хотя Портос ездил в ближайший от нас городок, раздобывая там все более сильные снадобья и лекарства для нее. Я живу словно в Чистилище, за всю свою жизнь не упомню более тяжелых и мрачных часов, чем те, которые мне приходится переживать сейчас, когда я вижу, как буквально на моих глазах тает самый дорогой мне человек. Но сама Анжелина настаивает на том, чтобы мы остались в этом проклятом доме, чтобы увидеть самые последние акты происходящего с нами причудливого кошмара. В тот первый вечер совместного с Портосом дежурства у ее постели мы оба заснули на своем посту, не выдержав нервного перенапряжения. А поутру результат был тот же, что и прошлой ночью: опять была залита кровью постель, а бинты, прикрывавшие ранки у нее на горле, были сняты, чтобы злодей мог добраться до ее горла. Я просто теряюсь в догадках, что же это может быть за существо, которое способно на такое преступление.

Я был настолько измотан и доведен до крайней степени нервного возбуждения, что вечером следующего дня согласился выпить ту успокаивающую микстуру, снадобье, которое мне предлагал Портос. Несколько ночей подряд ничего не происходило, Анжелина вроде начала поправляться, силы ее восстанавливались. А затем, как удар грома, снова тот же кошмар. И я начинаю подозревать, что этот ужас будет длиться и дальше. Я не осмеливаюсь верить Портосу, но ведь и не вправе предъявить ему открыто обвинение в присутствии всех домашних. Голова от всего этого просто идет кругом. Мы здесь изолированы от всего мира, живем как на острове, и малейшая ошибка с моей стороны может стать роковой.