Они окружали Сталина - [28]

– Глупые сплетни. Они не знают, что независимость Украины уже провозглашена с начала Октябрьской революции…

Т. Каганович читает далее отрывок из белогвардейских газет о том, что сепаратизм развивается на Украине, что контрольная комиссия с Затонским во главе борется с сепаратизмом в партии, что к Петровскому приставили надежных чекистов. Зал трясется от смеха, когда т. Каганович говорит:

– Вы видите – 95 чекистов в президиуме окружают Петровского, а здесь, в зале – сотни делегатов – тоже надежные чекисты…»[50]

Конечно, Каганович проделал немалую работу по восстановлению и развитию промышленности Украины. Однако в политической и культурной областях его деятельность принесла гораздо больше вреда, чем пользы. Как партийный руководитель Советской Украины Каганович был фактическим руководителем и небольшой Компартии Западной Украины. Национальная обстановка и настроения среди населения западной части Украины существенно отличались от того, что имело место в ее восточной части. Но Каганович не разобрался в сложных проблемах этой компартии, которой приходилось действовать в условиях подполья на территории бывшего Польского государства. Огульно обвинив ЦК КПЗУ в национализме и даже предательстве, Каганович довёл эту партию до раскола и добился ареста некоторых ее руководителей, которые создали свой руководящий центр на территории Советской Украины. Каганович не постеснялся дискредитировать всю КПЗУ. В ноябре 1927 года, на одном из заседаний Политбюро ЦК КП(б)У он цинично заявил, что не знает, на чьей стороне в случае войны будет КПЗУ[51].

Уже после отъезда Кагановича в Москву Чубарь, выступая на объединенном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК КП(б)У, таким образом характеризовал обстановку, созданную Кагановичем в партийном руководстве Украины: «Взаимное доверие, взаимный контроль у нас нарушались, так что друг другу мы не могли верить… Вопросы решались за спиной Политбюро, в стороне… Эта обстановка меня угнетает»[52].

Масштабы оппозиции Кагановичу на Украине возрастали. К Сталину приезжали Г. И. Петровский и В. Я. Чубарь с просьбой отозвать Кагановича с Украины. Сталин вначале сопротивлялся, обвиняя своих собеседников в антисемитизме. И все же ему пришлось в 1928 году возвратить Кагановича в Москву. Но это вовсе не свидетельствовало о недовольстве Сталина его работой. Наоборот, Каганович снова стал секретарем ЦК ВКП(б) и вскоре был также избран членом Президиума ВЦСПС. Он должен был составить противовес руководству М. П. Томского в профсоюзах.

В самом конце 1929 года был отпразднован юбилей Сталина. 21 декабря большая часть восьмистраничного номера «Правды» была посвящена его 50-летию. Ничего подобного прежде еще не бывало. То был значительный шаг к грядущему культу. Среди многих статей о Сталине (Куйбышева, Калинина и других) выделялись и были гвоздем выпуска две: статья Ворошилова «Сталин и Красная Армия» и Кагановича «Сталин и партия». Как известно, в идейных спорах у Сталина бывали в прошлом ошибки и просчеты, бывали и серьезные разногласия с Лениным, и это для очень многих не составляло секрета. Каганович в своей статье «отутюжил» биографию Сталина до идеально гладкого образа: «Самой замечательной и характерной чертой т. Сталина является именно то, что он на протяжении всей своей партийно-политической деятельности не отходил от Ленина, не колебался ни вправо, ни влево, а твердо и неуклонно проводил большевистскую выдержанную политику, начиная с глубокого подполья и кончая всем периодом после завоевания власти»[53]. В данном случае Каганович сыграл ту роль, которую он часто и охотно брал на себя в дальнейшем: он произнес – и сделал официально установленным – то, что хотелось бы, но неудобно было произнести от первого лица самому Сталину.

В начале 1930 года Каганович стал первым секретарем Московского областного, а затем и городского комитетов партии, а также полноправным членом Политбюро ЦК ВКП(б).

Летом 1930 года перед XVI съездом партии в Москве проходили районные партийные конференции. На Бауманской конференции выступила вдова В. И. Ленина Н. К. Крупская и подвергла критике методы сталинской коллективизации, заявив, что эта коллективизация не имеет ничего общего с ленинским кооперативным планом. Крупская обвиняла ЦК партии в незнании настроений крестьянства и в отказе советоваться с народом. «Незачем валить на местные органы, – заявила Надежда Константиновна, – те ошибки, которые были допущены самим ЦК».

Когда Крупская еще произносила свою речь, руководители райкома дали знать об этом Кагановичу, и он немедленно выехал на конференцию. Поднявшись на трибуну после Крупской, Каганович подверг ее речь грубому разносу. Отвергая ее критику по существу, он заявил также, что она как член ЦК не имела права выносить свои критические замечания на трибуну районной партийной конференции. «Пусть не думает Н. К. Крупская, – заявил Каганович, – что если она была женой Ленина, то она обладает монополией на ленинизм»[54].

На подъеме

Первая половина 30-х годов – время наибольшей власти Кагановича. Интересно, что в 1930 году он еще носил небольшую аккуратную бородку, подобно Ленину, Троцкому, Каменеву, Рыкову, Бухарину, Дзержинскому и многим другим видным большевикам. Но вскоре Каганович оставил одни усы, попав тем самым по своему внешнему облику в другой ряд: Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов, Шверник, Микоян… Первенство Сталина в 1930 году было уже несомненным, но абсолютной властью он еще не обладал, а начинавшийся культ его личности лишь немного «превышал отметку», обычную для довольно многих руководителей 20-х годов. Разногласия еще случались. Хотя «правые» лидеры – Бухарин, Томский и Рыков – были уже выведены из Политбюро, этот орган не был еще полностью послушен воле Сталина. По ряду вопросов Киров, Орджоникидзе, Рудзутак, Калинин, Куйбышев иногда возражали Сталину. Но Каганович всегда стоял на его стороне. В годы коллективизации в те районы страны, где возникали наибольшие трудности, Сталин направлял именно Кагановича, наделяя его при этом чрезвычайными полномочиями. Каганович выезжал для руководства коллективизацией на Украину, в Воронежскую область, в Западную Сибирь, а также во многие другие области. И всюду его приезд означал тотальное насилие по отношению к крестьянству, депортацию не только десятков тысяч семей «кулаков», но и многих тысяч семей так называемых «подкулачников», то есть всех тех, кто сопротивлялся коллективизации. Ocoбенно жестокие репрессии обрушил Каганович на крестьянско-казачье население Северного Кавказа. Достаточно сказать, что под его давлением бюро Северо-Кавказского крайкома партии осенью 1932 года приняло решение выселить на Север всех (45 тыс.!) жителей трех крупных станиц: Полтавской, Медведовской, Урупской. Двенадцать станиц подверглись частичному выселению за пределы края. Следует напомнить, что казачьи станицы гораздо крупнее русских деревень, в каждой было обычно не менее тысячи дворов. Одновременно на Северный Кавказ на «освободившиеся» места переселялись крестьяне из малоземельных деревень Нечерноземья. Суровые репрессии проводились и в подведомственной Кагановичу Московской области, которая охватывала тогда территорию нескольких нынешних областей. Видимо, учитывая именно этот «аграрный опыт», Сталин назначил Кагановича заведующим вновь созданным сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б). Каганович руководил в 1933–1934 годах организацией политотделов МТС и совхозов, которым на время были подчинены все органы Советской власти в сельской местности и в задачу которых входила, в частности, чистка колхозов от «подкулачников» и «саботажников».