Они кусаются - [5]
Затем явился откуда-то молодой парень с бородой, и его грязная, длинная шинель развевалась как одеяния древнего пророка. И он сказал:
«Вознесся наверх и доволен? Вообразил себя на гребне волны — волны Грядущего, как ты сам ее называешь. Но внизу, в темной глубине, куда не достает глаз, дремлет течение, и оно — часть Былого. А также и Настоящего, и даже Будущего. Там Зло и Пороки Человечества, они во много раз чернее твоего зла и куда древнее. Бесконечно древнее».
А позади развевающихся одежд, в их тени сновало что-то маленькое, худое и коричневое.
Сон не нарушил душевного равновесия Талланта. Как не нарушила его следующим утром и мысль о предстоящей беседе с Морганом. Он с большим аппетитом проглотил собственноручно поджаренную яичницу с беконом и, раздевшись до пояса, приступил к расчистке земли для будущей хижины. Ветер стих, и солнце ярко сияло. Его мачете, сверкая, рассекал воздух и со свистом срезал стебли высокой травы и ветки кустарника.
Появился Морган — лицо красное и весь в поту.
— Пойдем в будку, — предложил Таллант, — там тень и прохладнее. И говорить удобно. — В удобной, прохладной тени глинобитной будки Таллант взмахнул острым мачете, и толстая, раскрасневшаяся рожа Моргана распалась пополам.
Это было так легко. Легче, чем выкорчевывать корни шалфея. И абсолютно безопасно. Морган жил в захудалой лачужке на пути туда, откуда, по слухам, не возвращаются, а к тому же часто отлучался в исследовательские Походы. Его отсутствие, даже если и будет замечено, то никак не раньше, чем через несколько месяцев. Никому не придет в голову связывать его исчезновение с Таллантом. Нет тому причин. И уж менее всего вероятно, что Моргана станут искать в будке, где обитают привидения-каркеры.
Тело оказалось неожиданно тяжелым, теплая кровь капала на голую кожу. Свалив тело Моргана на пол, Таллант испытал облегчение и огляделся. Пола как такового не было — ни досок, ни какого-либо покрытия. Только земля. Твердая, но могилу вырыть можно. И никто не заявится на эту проклятую территорию. Могилу ие заметят, а пройдет год или чуть больше, и все спишут на Каркеров. И кости, и могилу.
В поле бокового зрения что-то вновь шевельнулось. На сей раз Таллант вознамерился осмотреть все как следует.
Неуклюжая и грубо сработанная небольшая мебель — как вырубили топором, так и оставили. Толстые доски соединялись деревянными колышками, а кое-где — наполовину сгнившими ремнями. Зола в очаге казалась столетней давности, и из нее торчали запылившиеся черепки глиняного горшка.
Внимание Талланта привлек большой плоский камень с широким углублением посредине. Камень покрывали пятна, напоминавшие ржавчину. Но камни не ржавеют. За ним — крошечная фигурка, судя по всему, наспех и неумело слепленная из глины и палочек. В фигурке было одновременно что-то от человека, что-то от ящерицы и что-то от тех существ, что время от времени беспокоят ваше боковое зрение.
С возрастающим интересом Таллант шагнул дальше. Когда он приблизился к едва освещаемому незастекленным оконцем дальнему углу, то у него невольно перехватило дыхание. На несколько секунд Таллант оцепенел. Но быстро пришел в себя и громко рассмеялся.
Вот и объяснение. Один любопытный увидел, рассказал остальным, отсюда и пошло. Обрастая деталями, сложилась легенда. Каркеры и впрямь оказались неплохими учениками индейцев, переняв от них тайное искусство бальзамирования.
Превосходно выполненная мумия. Но то ли от индейского чудодейства тела ссыхались, то ли это был десятилетний мальчик. От плоти ничего не осталось. Только кожа, да кости, да туго натянутые высохшие сухожилия. Веки закрыты, глазницы запали глубоко в череп, а вое… нос провалился и осел, и его вроде как бы и не было вовсе. И еще губы. И не губы даже, а тоненькие ниточки, натянутые поверх длинных и ослепительно белых зубов, выступающих немного вперед и резко контрастирующих с темно-коричневой кожей.
Вот это да! Настоящее маленькое сокровище. Таллант уже прикидывал в уме, где он найдет ученого-антрополога и какое вознаграждение с него сдерет — надо же, убийство может сулить такую замечательную побочную выгоду, — как вдруг заметил, что грудная клетка на самую малую долю дюйма поднялась и опустилась.
Этот Каркер не умер. Он спал.
Оставаться там дальше и раздумывать над увиденным Таллант не осмелился. Времени поразмыслить над тем, возможны ли подобные вещи в правильно устроенном мире, уже не было. Как не оставалось его и на то, чтобы скрыть следа убийства и спрятать тело Моргана. Пора уматывать. Не теряя ни секунды, хватать мачете и бежать куда глаза гладят.
Не добежав до двери, Таллант остановился. Со стороны пустыни, по направлению к будке, в которой он находился, приближалась самка. На этот раз он видел ее отчетливо.
Рука в нерешительности подняла мачете, острый клинок звонко царапнул глиняную стеку. За спиной Талланта раздался сухой шелест — спящий поднялся.
Обернувшись, мачете перед собой, он изготовился. Сначала покончить с этим, потом — разделаться с самкой. Ни в теле, ни в мыслях страха не было, только готовность действовать.
Сморщенная коричневая двуногая ящерица с жадностью кинулась на Талланта, но он легко ушел в сторону и встал, ожидая следующего прыжка. Удачно, снова ушел. Подняв мачете повыше, он сделал шаг назад и, споткнувшись о безжизненное тело Моргана, полетел на поя. Подняться Таллант не успел. Кровожадное существо вскочило на него и впилось острыми зубами в мякоть ладони левой руки.
Билл Хитченс сумел вызвать только этого неказистого демона ростом меньше дюйма, у которого дырка в клыке, змеи из головы выпадают и при всем при том его зовут Клоподав…© god54.
На Марсе столкнулись две цивилизации — люди и чужаки. И раввин, как некогда Валаам, получает приказ: проклясть врага, чтобы, тем самым, поднять боевой дух. Но с Валаамом заговорила ослица…© Petro Gulak.
Люди отказались от религии, христиане составляют немногочисленную тайную общину. Римский папа послал Фому на поиски святого Аквина, который, по слухам, умер, но тело его осталось нетленным.© Ank.
Признанный сказочник Нил Гейман собрал в новой антологии лучшие рассказы мастеров жанра фэнтези: Питера С. Бигла, Энтони Бучера, Сэмюэла Дилэни, Ларри Нивена и других.Шестнадцать историй — шестнадцать существ. Удивительных, странных, причудливых… Одни вызовут восторг, трепет, другие — страх, а может быть, ужас. Хорошо, что все они существуют только в человеческом сознании. Или нет?..
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
Сюжеты напечатанных в этой книжке рассказов основаны на реальных фактах из жизни нашего недавнего партийно-административно–командного прошлого.Автор не ставил своей целью критиковать это прошлое задним числом или, как гласит арабская пословица: «Дергать мертвого льва за хвост», а просто на примерах этих рассказов (которые, естественно, не могли быть опубликованы в том прошлом), через юмор, сатиру, а кое–где и сарказм, еще раз показать читателю, как нами правили наши бывшие власти. Показать для того, чтобы мы еще раз поняли, что возврата к такому прошлому быть не должно, чтобы мы, во многом продолжающие оставаться зашоренными с пеленок так называемой коммунистической идеологией, еще раз оглянулись и удивились: «Неужели так было? Неужели был такой идиотизм?»Только оценив прошлое и скинув груз былых ошибок, можно правильно смотреть в будущее.
"Идя сквозь выжженные поля – не принимаешь вдохновенья, только внимая, как распускается вечерний ослинник, совершенно осознаешь, что сдвинутое солнце позволяет быть многоцветным даже там, где закон цвета еще не привит. Когда представляешь едва заметную точку, через которую возможно провести три параллели – расходишься в безумии, идя со всего мира одновременно. «Лицемер!», – вскрикнула герцогиня Саванны, щелкнув палец о палец. И вековое, тисовое дерево, вывернувшись наизнанку простреленным ртом в области бедер, слово сказало – «Ветер»…".
«На сигарету Говарду упала с носа капля мутного пота. Он посмотрел на солнце. Солнце было хорошее, висело над головой, в объектив не заглядывало. Полдень. Говард не любил пользоваться светофильтрами, но при таком солнце, как в Афганистане, без них – никуда…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».