Рассвет прокрался в комнату на мягких лапах. Онга почуяла его ещё до того, как первый луч света, осторожно, раз-другой царапнув ставень, просочился в спальню. Она лежала на левом боку, поджав ноги, слушала мерное глубокое дыхание мужа, и прислушивалась к себе, пытаясь понять, как изменила её Ночь Обращения. Не обнаружив в себе никаких новых ощущений, кроме лёгкого звона в разбуженном теле, она по-кошачьи легко соскользнула с постели, не потревожив спящего Вукола. Подошла к окну, уже напитанному утренним светом, толкнула вперёд створки и выглянула наружу. Тут же перед ней склонилась ветка старого дерева, на которой покачивался зрелый, налитый соком плод явлона. Онга потянулась к нему, прикоснулась пальцами к прохладной кожуре и легко сорвала. Ликование захлестнуло — Лес принял её, признал за хозяйку!
Не тая улыбки, она оглянулась на Вукола. Вот бы он видел это! А он видел — и не только это. Он видел даже то, что она не могла увидеть при всём желании — как сияли её глаза, как золотились на свету волосы, как лучилась нежная персиковая кожа.
— Лиска… Иди ко мне.
