Она умерла как леди - [35]

– Не знаю, рискнем ли мы оттащить вас, сэр.

Фигура в тоге воздела обе руки к лавровому венку и крепче натянула его на голову.

– Лично меня ничего не восхищает более, чем морской пейзаж, – продолжал Г. М. – Признаю, что он великолепен. Но я не могу избавиться от ощущения, что через двое суток он понемногу начнет приедаться. К тому же как быть, если мне понадобится в уборную? Черт побери, почему вы не можете оттащить меня?

Мы подошли к увязшему креслу. Г. М. не мог дотянуться до рычага, который, будучи направлен вперед, торчал над обрывом.

– Ну, сэр, – сказал Крафт, – вы увязли в земле почти по самые оси. Мы не в состоянии просто оттащить коляску – сначала нужно ее выдернуть. Но если мы это сделаем, вы можете свалиться с обрыва. – Он задумался. – Не могли бы вы как-нибудь изогнуться и вылезти сами?

– Изогнуться? – повторил Г. М. – Хороший совет, нечего сказать! Кто я, по-вашему, – чертова змея? Не могли бы вы оба перестать пороть чушь и придумать для разнообразия что-нибудь практичное?

– В конце концов, – утешил его Крафт, – даже если бы вы свалились, ничего страшного не произошло бы. Сейчас-высшая точка прилива, и вы бы просто упали в воду.

Затылок Г. М. начал багроветь.

– У меня есть предложение, – сказал Феррарс.

Медленно и осторожно Г. М. вытянул в сторону шею и часть туловища, чтобы видеть нас. Лавровый венок щеголевато съехал на ухо, в углу рта торчала сигара. Во взгляде, устремленном на художника, светилось глубочайшее подозрение.

Губы Феррарса подергивались – он с трудом удерживался от смеха. Ветер ерошил его светлые волосы, а зеленоватые глаза смотрели отнюдь не простодушно. Все еще держа за подтяжки брюки Г. М., он похлопывал ими по земле.

– Я скажу вам, что мы можем сделать, – продолжал Феррарс. – Нужно раздобыть веревку для сушки белья и привязать его к коляске.

– Неплохая идея, сэр! – одобрил Крафт.

– Тогда мы сможем дергать коляску сколько угодно. Он не обязательно упадет.

– Больше всего мне нравится слово «не обязательно», – заметил Г. М. – Оно так утешает. Но, хотя вам это может показаться странным, я предпочитаю плавать не привязанным к инвалидной коляске с мотором весом в двести фунтов. Вы, ребята, способны изобретать трюки, которые могут посрамить самого Гудини.[25]

– Мы не позволим вам упасть, – заверил его Крафт. – Если вы отказываетесь, то что еще вы можете предложить?

– Не знаю! – огрызнулся благородный римлянин, стуча кулаком по подлокотнику коляски. – Я только прошу вас хотя бы немного использовать качество, которое Господь даровал ассирийским обезьянам…

– Осторожно, сэр! – крикнул Крафт, когда коляска накренилась на два дюйма.

Г. М. выплюнул сигару с такой силой, что она взвилась в воздух, прежде чем полететь вниз. Потом, снова изогнув шею, он заметил меня.

– Если это доктор Кроксли, не могли бы вы объяснить старику, почему этот парень кидался в меня бутылками? Насколько я помню, вчера я дал ему десять шиллингов. Вот как бывает. Вы даете человеку десять шиллингов, он покупает на них виски, а потом кидает бутылку вам в физиономию. Очевидно, здесь такие понятия о благодарности.

– Должно быть, Джонсон принял вас за императора Нерона.

– За кого он меня принял?

– Вчера вечером он смотрел «Камо грядеши»[26] или какой-то фильм вроде этого, и Нерон застрял у него в голове. Вы сами видели, как его почти парализовало, когда вы выехали из-за угла.

К моему удивлению, Г. М. выглядел умиротворенным.

– Ну что ж, возможно, между нами есть некоторое сходство, – согласился он. – Ведь я говорил вам, что Феррарс пишет мой портрет в виде римского сенатора?

– Да, – кивнул Феррарс. – И это еще одна проблема. Если мы вытащим вас отсюда…

– То есть как это «если»?

– Именно это я и сказал. Если мы вытащим вас отсюда, вы должны обещать облачиться в свою одежду, как цивилизованный человек, а также раз и навсегда вылезти из этой чертовой коляски. Иначе мы оставим вас торчать здесь, пока вы не превратитесь в статую.

– Как, во имя Саганы, я могу вылезти из коляски? Я же инвалид!

– Чепуха, – возразил Феррарс. – Утром доктор снял лубок и сказал, что вы вполне можете ходить, только осторожно ступая правой ногой.

Г. М. снова воздел руки к лавровому венку.

– Некоторые люди, – заметил он, – считают, что можно поддерживать элегантную и остроумную беседу, наполовину вися над обрывом. Вероятно, вы или Джордж Бернард Шоу[27] на это способны, но только не я. Говорю вам прямо, сынок: я чувствую себя как в третьем эпизоде «Опасностей Полины»[28] и теряю самообладание. Вы собираетесь вытащить меня отсюда или нет?

– А вы обещаете надеть ваш костюм?

– Хорошо, обещаю! Только…

– Осторожно, сэр! – снова крикнул Крафт.

– Нам не хватает только хорошего эффектного оползня, – продолжал Г. М. – Говорю вам, я чувствую, как эта штука движется подо мной! Люди, способные поступать так, как поступаете со мной вы, могли бы отравить молоко для младенца и украсть пенни у слепого.

Феррарс удовлетворенно кивнул. Хлопнув последний раз по земле брюками Г. М., откуда посыпались монеты и выпала связка ключей, он положил всю одежду на землю и повернулся ко мне:

– Пошли, доктор. В кухне должна быть веревка для сушки белья.