Она нашла себя - [6]

— Конечно, не всегда. В критические минуты я другой. Но стараюсь не ронять достоинства.

— Я так и поняла, — согласилась Лена с улыбкой. И в подтверждении слов, кивнула.

Глава 6

«— Сегодня мы приготовили что-то очень вкусное! — чуть ли не напевая от радости, сказала Лена.

Она сидела за кухонным столом и перекладывала для удобства овощи, необходимые для салата. Всё было спокойно, как всегда, когда она готовила ужин Эдику. Лена любила готовить в полном одиночестве, чтобы никто ей не мешал, не лез с комментариями и советами.

— Салат? — спросил Эдуард, заглядывая на кухню.

— Да. И не только.

— Ты права! — улыбнулся он.

Лена обратила на него внимание, перестав резать овощи.

— Угадай, в какой руке! — спросил он и протянул ей руки.

— Даже не знаю… — улыбнулась она. — Может, в этой, — показала на правую руку.

— Нет. Не угадала!.. Что же ты так! — обиделся он. — Ну ничего! — и открыл правую ладонь. — Тут только футляр. А само кольцо — в этой, — теперь Эдуард открыл левую. — Стать моей женой! — засияла его улыбка.

— Знаешь, мне, конечно, приятно, но мог бы и по-человечески мне сделать предложение! — нервно кинула Лена, думая, что это знак. Ей не нужно принимать кольцо. Она не угадала, где оно.

— Вот так! Я приятное хотел сделать! — опять обиделся он.

— А тебе не кажется, что я всё правильно угадала? Не кольцо, а пустой футляр. Пустой, как наши с тобой отношения.

— Что ты говоришь?! Это ты так шутишь? Или издеваешься?

— Я серьёзно!

— Так… Ты меня удивляешь! Зачем тогда жить со мной, если всё так плохо?!

— Прости… Просто ты меня разозлил таким предложением… — почему-то просила она у него прощение, хотя знала, что надо продолжать разговор в том же тоне, чтобы расстаться. — Я приму его.

Эдуард надел ей на палец кольцо. И обнял её со спины.

— Ты сегодня злюка! — весело пробурчал он. А потом ушёл в свою комнату.

Лена снова принялась за готовку, но грусть не покидала её. Она тёрла сыр, но руки не хотели слушаться её. Они дрожали…

«Что же с вами?..» — недоумевая, смотрела она на руки.

«Попробую ещё!» — успокаивала себя.

Взмах сыром по тёрке — поранила пальцы. Лена стояла и плакала от боли. Кровь стекала тонкими струйками с ладони. Но её это не остановило. Она продолжила с остервенением.

«Я всё доделаю!» — злобно крикнула она себе внутренним голосом.

Но не тут-то было… Её удивлению не было предела, когда она увидела, что вместо сырных стружек на доске лежало потёртое кольцо, только что подаренное Эдиком. На пальце его больше не было.

— Вот и правильно! — прошептала Лена и зарыдала. — Кольцо убило себя. Даже оно против…»

Лена открыла глаза. Она помнила сон до мельчайших подробностей. На душе у неё было гадко и тоскливо.

Теперь она плакала наяву, грубо сжимая свою подушку.

— Уже такие сны приходят ко мне… Что же мне ещё нужно? Когда такие намёки преследуют… А я ничего не предпринимаю.

Вытирая слёзы, она привстала на кровати. И вспомнила, как читала небольшую статью, которая называлась «Смерть — это сон?». В ней у одного учёного спрашивали о сновидениях, о нескольких реальностях, в которых мы находимся, когда бодрствуем или спим.

Лена хорошо запомнила такие слова:

«— Наука говорит, что сон — это особое состояние сознания. А где находится в это время наше «измененное сознание»?»

— Никто этого не знает! — добавила она от себя. — Если мы живём в двух реальностях, то мне уже даже с той реальности посылаются сигналы, которые я пытаюсь заглушить. Зачем я это делаю?!

«В исламе сон называют «маленькой смертью» — снова всплыли слова из той статьи.

— Это похоже на правду.

Глава 7

Чтобы отойти ото сна, который не выветривался и оставлял горький осадок в мыслях, Лена решила прогуляться. Она надела любимые босоножки на каблуках, лёгкий цветастый сарафан, и двинулась в путь. Так как она привыкла всегда быстро ходить, ей пришлось усмирять нараставшую скорость движений. Это удавалось с трудом. Порой она не замечала, что уже почти бежит, взлетает, когда начинала о чём-то серьёзно думать. Часто Лена останавливалась около красивых клумб и подолгу рассматривала каждый цветок, словно вознаграждая природу за долгое одиночество, когда люди не вспоминают о ней и не навещают её маленьких детей. Она щедро улыбалась им, искренне и по-детски. Лена ловила повсюду жаркий поцелуй солнца и всё больше подставляла ему лицо… Ей хотелось полностью отрешиться от людей, которые изредка проходили мимо. Хотелось полностью отдаться в мягкие объятия истомы природы. Но она, как многие, чувствовала, что её рамки — рамки поведения — всегда наготове, стискивают её на улице, в помещениях, где были люди. Поэтому она не позволяла себе ни на секунду расслабиться и быть собой. Но ей всё равно уже было намного лучше.

Ещё немного побродив по дворам, она медленно пошла к дому. Только теперь, постепенно возвращаясь к реальности улиц, Лена прислушалась, как красиво её каблучки отбивают звук от асфальта. Она очень любила этот звук. Он всегда навевал ей мысли о женственности и грациозности… В памяти пронеслись завораживающие строчки стихов Александра Антонова:

Цок-да-цок — каблучки по дорожке…

Затаится мой слух, будто вор…

Ах вы, дерзкие женские ножки,