Она - [12]

Мама и тетя, которые спрятались в пла­тяном шкафу и остались в живых, видели все своими глазами и, крепко обнявшись, дрожали от ужаса. Конечно, туда понаеха­ло много полиции, общество это, разумеет­ся, распалось, а наших мам положили на реабилитацию в маленькую клинику, кото­рая принадлежала одному из последовате­лей общества. Там они провели довольно долгое время. Что было с каждой из них по­сле выхода оттуда, мне не рассказывали. Какое-то время они наверняка жили вмес­те. Возможно, был и такой период, когда они находились в доме дедушки. Этого я не знаю. В конце концов тетя по любви вышла замуж за дядю, а еще задолго до этого по­женились мои мама и папа, — сказала я.

—   Ничего себе! И это случилось с моей мамой? Я что-то слышал о том, что она ле­жала в какой-то клинике из-за шока, полу­ченного в результате очень странной смер­ти бабушки, но что это было настолько ужасно... — оторопел Сёити. — Выходит, что случившееся в твоем доме имеет непо­средственное отношение и ко мне тоже?

—   Выходит. Ты ничего не знал, да? Не­ужели совсем ничего? Видимо, тетя дейст­вительно старалась всеми силами отгоро­дить и защитить тебя от своего прошлого.

Он молчал, и я нежно взяла его за руку.

То, что случилось, не могло не бросить тень и на его судьбу, пусть не напрямую. Лучше бы знать, откуда падает эта тень, и, только подняв завесу тайны, можно прояс­нить то, что оставалось для него неясным и туманным. Между мамой и тетей сущест­вовала очень сильная связь. В тот период, когда они благодаря связям попали в спе­циальную реабилитационную клинику, ди­ректором которой был состоятельный чело­век из числа бабушкиных последователей, они выжили потому, что помогали друг дру­гу. Тетя там держалась очень бодро, а мама восхищалась ее стойкостью и, кажется, едва выживала, положившись на сестру. В моменты откровений мама рассказыва­ла, что тетя, как бы тяжело ей самой ни было, никогда не теряла самообладания, вела себя достойно и ей всегда можно было доверить себя.

Выйдя из клиники, мама стала встре­чаться с ее директором, который был гораз­до старше ее. Я однажды подслушала, что до свадьбы она жила в его квартире в каче­стве любовницы. Думаю, что и потом, вый­дя замуж за папу, она наверняка по-преж­нему продолжала с ним видеться.

Я помню, что несколько раз она ходила на встречу с этим довольно пожилым мужчиной, которого впору было назвать де­душкой. Она подыскивала отговорки, мол, что это ее давнишний друг, оказавший ей большую услугу, и поэтому она идет с ним увидеться. Но теперь я понимаю, что для этих двоих, похоже, это отнюдь не было развлечением. В жизни обоих все еще оста­валось послевкусие, присущее парам, меж­ду которыми была длительная роковая связь. И он, сопротивляясь маминой неис­товой силе, в глубине души знал, что на­всегда очарован ею.

Мама рассказывала: “Так как мы близ­нецы, посмотрев друг на друга, мы осознавали, о чем каждая из нас думала и как се­бя чувствовала. После того, что случилось, мы не могли говорить, а только все время лежали и, мучаясь даже от пребывания на солнце, совершали прогулки в креслах-ка­талках. Однако стоило нам заглянуть в гла­за друг другу, как мы ощущали, что в них рождается призыв «Давай жить!».

В то время Ацуко была умопомрачитель­но красива и невероятно сильна. Я изо всех сил тянулась за ней, но что бы ни делала, не могла стать такой же сильной”.

Когда я рассказала Сёити об этом, он прослезился.

— Почему же мама так много скрыла от меня?

Я объяснила. В тот период мамино безу­мие вместе с комплексами перед тетей окончательно глубоко укоренились в ней. Что же касается тети, то она была более спокойной и благоразумной и, наделенная от природы теми же силами и энергией, что и мама, смогла сделать выбор в пользу то­го, чтобы жить, не развивая и не взращи­вая их в себе.

— Дядя ведь тоже не знал об этом, не так ли? Я думаю, что ее молчание являлось проявлением любви. Ей было не все равно, что станет с вами, расскажи она об этом. Она предпочла забыть обо всем, порвать с прошлым и тем самым, по-моему, выбрала жизнь с вами.

—  Если так, то почему же она так беспо­коилась о тебе? Почему на долгие годы за­была, а вдруг перед смертью неожиданно вспомнила о твоем существовании? — спросил Сёити.

—  Я думаю, вероятно, она что-то слы­шала о том, что есть несколько видов тай­ных методик, действенных только непо­средственно в момент смерти, и поэтому решила их испробовать, — предположила я. — Однако так странно это все...

Я снова начала вспоминать какие-то важные моменты, но в голове моей пута­лись разные мысли, все окончательно смешалось, и в итоге с языка слетели совер­шенно иные слова:

—  А что, если тетя через меня пытается еще раз отслужить панихиду по маминой душе и достичь примирения?

—  Да нет, думаю, это вряд ли. Мама не из тех, кто прибегал ко лжи. Она ведь ска­зала только, что хочет спасти тебя. А о тво­ей маме она и словом не обмолвилась. По­этому я и разыскал тебя.

—  Что ж, значит, попробую еще немно­го поразмышлять, — сказала я.

—  А мне что следует делать? — спросил Сёити.

— Нужно разобраться, каким образом тетя собиралась мне помочь.