Она друг Пушкина была. Часть 2 - [31]

Между тем Урусова по-прежнему оставалась девицей на выданье и подыскивала себе выгодного жениха. Скоро он появился. Предоставляю слово графине Фикельмон.

Запись 29 августа 1832 г.: Там (при дворе, переехавшем на лето в Царское Село. — С. Б.) все сильно взбудоражены. Речь идёт о женитьбе княжны Урусовой, и нет человека, который бы не интересовался этим. Говорят, что она стала невестой князя Льва Радзивилла, но помолвка всё ещё не объявлена. Это было сделано на другой день.

О реакции общества на обручение фаворитки Долли рассказала спустя две недели. Запись 15 сентября:

Брак княжны Софии Урусовой был оповещён, и эта новость вызвала как удивление одних, так радость у других. Я ловлю себя на мысли, что я в самом деле плохой человек! Потому что даже известие о её замужестве не приглушило моего беспокойства за императрицу. Княжна София уверяет, что выходит замуж за Радзивилла, потому что любит его уже четыре года! А в то же время все мы были свидетелями довольно странных вещей! Как бы то ни было, в настоящее время Радзивилл и княжна обожают друг друга и выглядят очень влюблёнными, но всего лишь три месяца назад мы наблюдали совсем иную картину! О браке известили в день водружения Александровской колонны. Это грандиозное и трогательное событие состоялось 30 августа.

Запись через полтора месяца: София Урусова кажется безумно влюблённой в своего жениха. Тот же взор мы видели в прошлом году, когда она обращала его на государя — своего властелина! Радзивилл представляется обыкновенным и добродушным.

А император между тем не терял времени даром — он переключился на другую красавицу — Елизавету Михайловну Бутурлину, жену сенатора и директора Публичной библиотеки Дмитрия Петровича Бутурлина. Госпожа Бутурлина, урождённая Комбурлей, красивая миниатюрная женщина, но в ней нет свежести, — писала Долли Фикельмон после знакомства с ней в 1829 г. О новых интрижках Николая с сарказмом вспоминала и Смирнова-Россет: Государь занимался в особенности бар. Крюднер, но кокетничал, как молоденькая бабёнка, со всеми и радовался соперничеством Бутурлиной и Крюднер[72]. Урусову шокировала такая быстрая смена чувств у её владыки. А общество злорадствовало. Графиня Фикельмон тоже. Хотя и оправдывала свою недоброжелательность к княжне состраданием к императрице. И продолжала наблюдать за развитием придворного фарса: Мадам Бутурлина целиком во власти того почитания, которое император довольно нежно выказывает ей. Эта красивая и милая особа намного естественней других здешних дам. Мне кажется, её увлечение будет искренней, бескорыстней, и если она, на своё несчастье, полюбит императора, то это будет чувство к нему самому, а не к его высокому титулу. В последнее время он очень похорошел. А также помолодел и стал много танцевать. София Урусова весьма ощутимо огорчена и разочарована, но это никого не трогает. Никто и не воображал, что она сердцем любила императора, а когда она показала с какой лёгкостью смогла влюбиться в Радзивилла, настолько лишённого ума и привлекательности, уже ничего нельзя было понять в её чувствах, и всякий интерес к ней исчез. (Запись Фикельмон 23 января 1833.)

И завершающий аккорд этой истории — 28 января состоялась свадьба Урусовой. Что бы ни твердила злоречивая молва о ветрености императора, он до конца остался галантным кавалером княжны. В своей карете отвёз её в католическую церковь (польский князь Радзивилл был католиком). После венчания царь сопроводил её в новый дом. Затем самолично представил молодожёнов императрице. Никогда я не видела его таким красивым, — писала Долли о Николае. — Может, оживление, которое его так красило, было вызвано каким-то внутренним волнением? Уверена, что так оно и есть, потому что, бесспорно, он был сильно влюблён в эту Софию, загадочную и непроницаемую особу, которая умела скрывать все свои чувства под своей блестящей бесстрастной красотой. Вот наконец-то она замужем и далеко от своей владетельной госпожи, которой она причинила немало огорчений. Дай Бог, чтобы всё это наконец кончилось!

О, как милее ты, смиренница моя!

Ещё одна блестящая звезда ушла с придворного небосклона Петербурга. На смену ей восходили другие звёзды. И ярче всех засияла та, чьё имя навеки сплетено с Поэтом.

Во второй половине мая в Петербурге появился Пушкин с молодой женой. Долли не терпелось с ней познакомиться. А он, как назло, не желал её показывать в свете. Фикельмон увидела её у матери, Е. М. Хитрово, к которой Пушкин захаживал запросто.

Запись 21 мая 1831 г.: Это очень молодая и красивая особа, гибкая, высокая, стройная, с лицом Мадонны, чрезвычайно бледным, с кротким, застенчивым и меланхолическим выражением, глаза зеленовато-карие, светлые и прозрачные, с не то чтобы косящим, но неопределённым взглядом, нежные черты, красивые чёрные волосы. Он очень в неё влюблён; рядом с ней ещё более бросается в глаза его уродливость.

Смотрины красавицы состоялись в большом белом салоне графини Фикельмон 26 октября 1831 года. Долли сдержала своё обещание — ввести жену Пушкина в свет. Поэт был польщён этой честью, но с показной скромностью ответствовал: