Она друг Пушкина была. Часть 1 - [123]
Но вернёмся к пушкинской Татьяне. В июле 1824 г. Каролины Собаньской не было в Одессе. Летом она обычно уезжала из жаркого приморского города. Пушкин не смог с ней проститься. О высылке Поэта ей, вероятно, сообщил Раевский. Демонический друг Пушкина искал способы примирения с ним — весь тон его письма, отрывок из которого приведён выше, заискивающе-ласкательный. Он знает, как обрадует Поэта весточка от женщины, ставшей причиной первого раздора между ними…
О легкомысленных нравах той эпохи замечательно выразился писатель Василий Розанов: Та александровская эпоха была вообще какою-то безмужнею, безженною, а скорее универсально-любовническою. <…> Я сказал что-то в этом роде С. П. Дягилеву. <…> Он мне ответил <…>: «Это было время, когда никто не мог назвать с уверенностью своего отца и мать. Измены были до такой степени всеобщи, обыкновенны, что не „изменять“ казалось чудом и тем, чего „нет и даже не должно быть“». Опустив невольно глаза, я вздохнул: «Но ведь это, однако, и произвело всю роскошь эпохи».
Прелестным нюансом этой роскошной эпохи был байронизм. Он придавал пасторальным любовным играм особое очарование. Новое поветрие в науке страсти нежной не обошло и Пушкина. Он подражал Байрону не только в творчестве — долгие годы Чайльд Гарольд был образцом его поведения в обществе. Мода перекочевывала со страниц романов в жизнь. Все эти мифологические пастухи и пастушки, барашки и овечки теперь награждались прозвищами романтических героев Байрона, Шатобриана, Бенжамена Констана, Мюссе. Эвелину Ганскую звали Аталой, как и героиню Шатобриана, её мужа Ганского — Ларой, по имени героя поэмы Байрона, самого Александра Раевского — Мельмотом — демоническим обольстителем, губителем женских душ из нашумевшего модного романа Чарлза Роберта Мэтьюрина «Мельмот-скиталец». Позднее под влиянием Эвелины Ганской Бальзак написал его остроироническое «продолжение» — «Прощённый Мельмот».
Казалось бы, то, что мы знаем о Каролине Собаньской, исключает даже мысль о её сходстве с Татьяной. К ней больше подходит имя героини «Адольфа» Б. Констана — Элленора. Именно так назвал её Поэт в своём январском письме 1830 г. Но всё дело в том, что знаем-то мы о Собаньской очень мало. А дошедшие о ней скудные сведения создают искривлённый образ бездушной и хитрой красавицы-польки, роковой женщины, опасной обольстительницы, которая кокетством завлекала в свои сети жертвы. Шпионила — для Витта, Бенкендорфа, для жандармской российской службы…
Давайте на мгновение вернёмся к «Онегину». Не нужно доказывать, что главный герой — это сам Поэт, а Онегин-герой — это тень мыслей, чувств, любви, ненависти, страданий, мировоззрения Поэта — об этом уже много говорено. А коли так, откуда этот жизненный опыт у автора романа? Откуда эта неожиданная мечта после встречи Онегина с княгиней Татьяной в Петербурге (я смею утверждать, после встречи Пушкина с Собаньской) о счастье с ней, но не в пышных петербургских салонах, а в тиши сельского дома? Неженатого повесу Пушкина, ещё недавно тосковавшего в Михайловском уединении, вдруг потянуло в деревню, где сельский дом — и у окна сидит она… и всё она! Не отголоски ли это каких-то разговоров с любимой женщиной, её ностальгических воспоминаний о юности в родовом имении «Погребище» на Волынской Вишневетчине, когда она была тиха, проста и полна чистых мечтаний о встрече с родственной душой? Тема двух сродных душ, встретившихся в беспредельной вечности и разминувшихся, была очень важной в отношениях Пушкина с Собаньской. Позднее он напомнит об этом в своём письме к ней… Но бесспорно — в Лариной не следует искать буквального сходства с какой-то одной реальной личностью. Она — собирательный образ, в котором Поэт отобразил идеальные черты близких или любимых им женщин…
С Пушкиным часто бывало — он немел, краснел, бледнел, начинал задыхаться при виде поразительной красоты. Подобное случилось с ним и при первой встрече с Собаньской. Он был представлен ей.
Белла Ахмадулина.
Отрывок из маленькой поэмы о Пушкине.
