Она доведена до отчаяния - [20]
– Привет, – сказала я. От звука моего голоса сердце забилось, но я продолжала: – Ты развелась, и у тебя есть дочь. Это я.
На дом мисс Лилли задала нам главу по религии и еще одну о Месопотамии. В моей комнате было душно, поэтому я села под кухонный вентилятор и направила воздушный поток себе на лицо.
– «Дорогой папочка, – написала я на листке новой тетради на кольцах. – Я точно знаю, что мама до сих пор тебя очень любит. Мы обе любим тебя больше, чем я в состоянии выразить. Я думаю, что заболею раком желудка. Такое у меня ощущение». Затем я вымарала эти слова глубокими, жирными карандашными штрихами, оставив вдавлины на нескольких нижних листках.
«К северу от современного региона Персидского залива существовала процветающая цивилизация, почти такая же развитая, как египетская. Почва, удобряемая сезонными разливами рек Тигра и Евфрата…»
Я смотрела на работающий вентилятор, пытаясь разглядеть его лопасти в сине-сером облаке, и подносила палец ближе и ближе, глядя, как он дрожит. «Меня найдут в луже крови. Папа возненавидит себя на всю оставшуюся жизнь, а у Розалии Писек случится нервный срыв».
«Шумеры благоденствовали на плоских плодородных землях, удобренных илом двух рек. Их вклад в цивилизацию…»
Я отвернула вентилятор, и глянцевые страницы учебника по религии начали переворачиваться сами собой, то и дело демонстрируя фотоиллюстрации с примерными девочкой и мальчиком.
– Ненавижу вас до печенок, – сказала я им. Неожиданно книга раскрылась на странице двести тридцать два. Предыдущий пользователь – без сомнения, какой-нибудь немытый мальчишка с грязными ногтями – кое-что подрисовал образцовым детям. На фотографии сверстники спускались по ступенькам, чем-то напоминавшим лестницу в Сент-Энтони, лучезарно улыбаясь друг другу. Их животы были вытерты ластиком до белизны, и у идеальной девочки появился перевернутый треугольник курчавых лобковых волос и неодинаковые груди, похожие на кексы с вишнями. Пися идеального мальчика походила на перископ. Над головами были пририсованы два мультяшных белых облачка с фразами. «Как насчет секса? Сношения? Половушки, я имею в виду?» – спрашивала сияющая девочка. «М-м-м, о’кей!» – отвечал мальчик, и его энтузиазм подчеркивался числом восклицательных знаков.
«Шумеры благоденствовали на плоских плодородных землях, удобренных илом двух рек. Их вклад в цивилизацию…»
За следующий час я выпила два больших бокала воды со льдом, десять раз пробежала глазами один и тот же абзац в учебнике истории, подносила уже все лицо вплотную к вентилятору и исписала листок именем и датой рождения Ричарда Чемберлена красивым каллиграфическим почерком. Не помогло. Всякий раз, когда я открывала страницу 232, решив, что, может быть, все это мне привиделось, изрисованная фотоиллюстрация была на месте.
На следующий день мисс Лилли пришла в макси-юбке с узором пейсли и обтягивавшей водолазке, под которой проступали очертания бюстгальтера. Волосы ее были гладко зачесаны назад и убраны в пучок размером с котлетку для гамбургера. Она была совсем не похожа на себя вчерашнюю. Я подумала, может, у учительницы раздвоение личности, как у Марго в «Поисках завтра», или она сумасшедшая, как моя мать, или вообще весь мир сошел с ума. Все утро я, не в силах справиться с собой, то и дело открывала страницу 232, всякий раз заново убеждаясь в тайном существовании иллюстрации.
Утром в среду мисс Лилли таинственно улыбнулась и сказала, что у нее для нас сюрприз. «Леденцы!» – выкрикнул кто-то. Не поведя бровью, учительница потянула за две разворачивающиеся карты, закрывавшие доску. Вся площадь доски оказалась исписана прекрасным почерком. Мисс Лилли, по ее словам, пришла в школу на полчаса раньше, чтобы переписать на доску «Оду греческой вазе». Она была в некотором роде экспертом по этому произведению и даже написала в колледже работу по «Оде» на двадцать три печатных листа.
– А теперь, если вы посидите смирно и сосредоточитесь, то сможете оценить гармонию каденций, которые я зачитаю вслух. Затем мы обсудим прекрасный смысл этих стихов.
Она начала низким, протяжным голосом и почти сразу впала в транс, ритмично дирижируя новым длинным куском мела, как Митч Миллер[6].
Розалия Писек оглянулась на класс и указала на себя. Я поняла – будет сейчас мисс Лилли ода к вазе. Розалия прижала к губам согнутый локоть, надула щеки и издала мощный звук, неотличимый от выпускания газов из кишок (после переезда папы в Тенафлай я успела отвыкнуть от таких звуков).
Класс грохнул истерическим смехом. Мисс Лилли отшатнулась, будто облитая ледяной водой. Ее лицо как-то странно сморщилось. Подойдя к доске, она принялась стирать «Оду греческой вазе» широкими покорными взмахами. Она терла и терла по одному участку, и я поняла, что она плачет. Розалия сидела на стуле боком, трясясь от беззвучного смеха. Я представила, как достаю из парты пистолет, прицеливаюсь и убиваю ее, не дрогнув.
Мое сочинение по Месопотамии оказалось полным провалом. С усталым вздохом мисс Лилли предложила мне не ходить на перемене в столовую, а остаться в классе и переделать работу, даже не подозревая, какую дарит мне королевскую награду.
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
Однажды учительнице русского языка и литературы стало очень грустно. Она сидела в своем кабинете, слушала, как за дверью в коридоре бесятся гимназисты, смотрела в окно и думала: как все же низко ценит государство высокий труд педагога. Вошедшая коллега лишь подкрепила ее уверенность в своей правоте: цены повышаются, а зарплата нет. Так почему бы не сменить место работы? Оказалось, есть вакансия в вечерней школе. График посвободнее, оплата получше. Правда работать придется при ИК – исправительной колонии. Нести умное, доброе, вечное зэкам, не получившим должное среднее образование на воле.
Евгений Бабушкин (р. 1983) – лауреат премий «Дебют», «Звёздный билет» и премии Дмитрия Горчева за короткую прозу, автор книги «Библия бедных». Критики говорят, что он «нашёл язык для настоящего ужаса», что его «завораживает трагедия существования». А Бабушкин говорит, что просто любит делать красивые вещи. «Пьяные птицы, весёлые волки» – это сказки, притчи и пьесы о современных чудаках: они незаметно живут рядом с нами и в нас самих. Закоулки Москвы и проспекты Берлина, паршивые отели и заброшенные деревни – в этом мире, кажется, нет ничего чудесного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Северин – священник в пригородном храме. Его истории – зарисовки из приходской и его семейной жизни. Городские и сельские, о вечном и обычном, крошечные и побольше. Тихие и уютные, никого не поучающие, с рисунками-почеркушками. Для прихожан, захожан и сочувствующих.
Новый роман Скарлетт Томас – история о Наташе, дочке русского олигарха, которую отправляют учиться в Англию, в частную школу-интернат. Мрачный особняк, портреты Белой Дамы повсюду – это принцесса Августа, которая некогда жила здесь, а теперь является, как поговаривают, в качестве привидения. И соученицы Наташи, помешанные на диетах. В игру “Кто самая худая” включается и Наташа. Но игра эта оборачивается драмами и даже трагедиями.
Элли и Шарлотта знают друг друга уже давно – но они никогда не были подругами. Все, что их объединяло, – это чувства к Дэвиду. Для Элли он был первой настоящей любовью, а для Шарлотты стал мужем…Однако время способно залечить любые раны – и Элли тоже обрела собственное счастье. Казалось бы, прошлое осталось далеко позади.Но несчастный случай вновь сводит Элли и Шарлотту. Дэвид оказывается в больнице, в очень тяжелом состоянии. И теперь одной из них предстоит забыть все обиды и принять решение, которое может спасти Дэвиду жизнь…
Прошло 733 дня, как умерла мама Джесси, 45 дней, как ее отец женился на другой, 30 дней, как им пришлось перебраться в Лос-Анджелес, и всего 7 дней, как Джесси перешла в новую частную школу. И именно тогда ей на почту приходит письмо от таинственного незнакомца. Он хочет стать ее виртуальным наставником и помочь освоиться в школе, а еще… ему действительно интересны ее мысли и переживания.Может ли она полностью доверять своему новому другу? Или это всего лишь чей-то злой розыгрыш?Очень скоро, незаметно для самой Джесси, их дружба перерастает в нечто большее.
Уютный мирок привилегированной закрытой школы-интерната накрыла тень Второй мировой войны, и все, что казалось в нем привычным и незыблемым, вдруг утратило ясность и однозначность… Между двумя друзьями – замкнутым, одаренным студентом Джином и спортсменом, настоящим сорвиголовой Финеасом – происходит собственная война, стирающая юношескую наивность и погружающая героев в мир реальности… «Сепаратный мир» – это история о взрослении, дружбе и предательстве, трусости и раскаянии!
У Сьерры целых две жизни. Одна в Орегоне, где ее семья выращивает рождественские ели. А вторая — в Калифорнии, куда они уезжают каждый год накануне праздников, ведь там находится главный елочный базар. А еще у нее есть прекрасные подруги и интерес ко всему, что происходит вокруг. У Калеба одна жизнь. И ее не назовешь простой. Несколько лет назад он совершил огромную ошибку, за которую до сих пор расплачивается. Сьерра и Калеб очень разные, но их встреча происходит в самое волшебное время года, когда сердца полны надежд, а чудеса реальны.