Он всё ещё двигает камни - [48]

Луки 23:43

90

Она чуть не опоздала на рейс. Я, признаться, уже думал, что буду сидеть один в

ряду. А потом вдруг увидел, как она прорывается по проходу, волоча за собой две

огромные сумки.

— Ненавижу летать, — выдохнула она, плюхнувшись в кресло. — Всегда

откладываю момент посадки, насколько возможно.

— На этот раз вы его отложили до невозможного, — пошутил я.

Моя соседка оказалась высокой молодой белокурой, загорелой и очень

разговорчивой женщиной. Модные джинсы, соблазнительно порванные на коленке.

Черные ботиночки с блестящими серебристыми пряжками. Она действительно не

любила летать. Я это сразу понял. А от страха она спасалась разговорами во время

полета.

— Лечу домой повидаться с отцом. Вот уж он удивится моему загару. Он

думает, что раз я живу в Калифорнии одна, не замужем, то совсем выжила из ума. А

у меня сейчас новый парень. Из Ливана. Но он постоянно в разъездах, поэтому

видимся только на выходных. И меня это вполне устраивает.

Весь дом в моем полном распоряжении. Кстати сказать, недалеко от пляжа...

Но я давно знаю, что делать, если милая привлекательная женщина сидит

рядом. Как можно быстрее я сообщаю о своей профессии и семейном положении.

Это убережет нас обоих от лишних проблем.

— Моя жена тоже не любит летать, — вставил я, как только она замолчала, чтобы перевести дыхание. — Поэтому я прекрасно вас понимаю. А поскольку я

проповедник, то я знаю место Писания, которое может вам пригодится во время

взлета.

Я вытащил Библию и открыл Псалом 22.

Она наконец-то замолчала.

— Господь Пастырь мой, — прочитала она вслух, а потом вдруг широко

улыбнулась. — Я помню это, — сказала она, когда самолет как раз отрывался от

земли. — Я читала его в молодости.

Она прочитала еще несколько строк. В ее глазах застыли слезы.

— Это было так давно. Так давно!

Она рассказала, что когда-то была верующей. Стала христианкой еще совсем

юной, а сейчас не может вспомнить, когда в последний раз была в церкви.

Мы еще немного поговорили о вере и возможности вернуться к Богу. Я

спросил, могу ли задать один вопрос. Она сказала, что могу.

— Вы верите в Небеса?

— Ну да, конечно.

— А вы попадете туда?

Несколько мгновений она смотрела в сторону, словно размышляя, потом, будто

очнувшись, сказала довольно уверенно:

— Да, конечно, я буду на Небесах.

— А откуда вы знаете?

— Откуда знаю, что попаду на Небеса?

Она немного помолчала, подыскивая слова.

Каким-то образом я догадался, что она скажет, еще

91

до того, как услышал ответ. Я уже почти видел этот список. Сейчас она мне его

представит. (У всех есть такой.)

— Ну, я в принципе не такая уж плохая. Я курю не больше пачки в день. Делаю

зарядку. Мне можно доверять в работе. И еще (все свои «достижения» она

подсчитывала, загибая пальцы) я заставила моего парня пройти тест на СПИД.

Вот это да! Таким был ее список. Ее достоинства. То есть на Небеса можно

попасть, если ведешь здоровый образ жизни и занимаешься безопасным сексом.

Простейшая логика: я придерживаюсь пунктов списка на земле и за это получаю

пропуск на Небеса.

Ну а теперь, чтобы не слишком переусердствовать с осуждением моей

попутчицы, я спрошу тебя: «А что в твоем списке?»

У большинства он есть. Большинство людей очень похожи на эту девушку. Мы

думаем, что не такие уж мы плохие. Достойные уважения, работящие ребята. У

большинства есть список из пунктов, доказывающих это утверждение. Может, там

нет сообщений о количестве выкуренных сигарет и тестах на СПИД. Но сам список

есть.

Я плачу налоги.

Люблю жену и детей.

Хожу в церковь.

Все-таки я лучше Гитлера.

В общем-то, я неплохой парень.

У большинства есть такой список. И у него есть смысл — доказать, что мы

хорошие. Но есть одна проблема: мы не можем быть хорошими в нужной степени.

Апостол Павел подложил пару пачек динамита в третью главу своего Послания к

Римлянам. Первая — в десятом стихе. «Нет праведного ни одного», — пишет он.

Никто не праведен. Ни ты, ни я. Еще одно взрывное устройство зарыто в стихе 23.

«Все согрешили и лишены славы Божией».

Бах! И ничего не осталось от списка. Ничего не осталось от «в общем-то

неплохого парня».

Как же тогда попасть на небеса? Если достойных нет, списки не помогают, достижения не засчитываются, кто же может спастись?

Нет вопроса важнее. И чтобы понять, как на него отвечает Сам Иисус, давайте

прислушаемся к Его последнему разговору. К разговору между Христом и

преступниками.

Все троих вот-вот распнут.

Кто-то может решить, что двое воров — невинные жертвы. Не заслужившие

наказания. Хорошие ребята, попавшие в неприятности. Патриоты, умирающие

смертью мучеников. Но это совсем не тот случай. Все подозрения по этому поводу

Матфей рассеивает одной лишь фразой: «Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его» (Мф. 27:44).

Трагедия обнажает характер человека. И распятие на кресте обнаружило, что у

этих двоих совесть отсутствовала напрочь. Они проклинали Иисуса своим

последним дыханием. Вы слышите их вопли? Лающие, полные боли и насмешек

крики, обращенные к Мессии?

— Ну что, царь иудейский?

92

— В наши дни не так-то легко работать Мессией?

— А как на счет небольшого чуда, а, галилеянин?

— Видел когда-нибудь гвозди такого размера в своем Назарете?