Он уходит и возвращается - [4]

— Мой велик! — рыдал малыш, — Мой велик!..

— Вы не видели, кто взял его велосипед? — спросила меня женщина.

— Боюсь, не видел, мэм, — как можно равнодушнее ответил я. — Я заворачивал за угол, и тут ваш мальчик налетел на меня. Но велосипеда я не видел.

А что еще я мог сказать? Что видел, как он поднялся по ступенькам и исчез в доме?

Женщина бросила на меня подозрительный взгляд. Но велосипеда в кармане у меня явно не было, и на человека, который специализируется на мелких кражах у детишек, я тоже не похож.

Собака. Кот. Велосипед.

Я повернулся и зашагал прочь. По Кленовой улице до Можжевеловой, оттуда до Буковой, потом налево, от Буковой до Каштановой. А может быть, то была Дубовая, от которой я дошел до Секвойной, после чего повернул на Рябиновую и Ореховую. Кленовая, Дубовая, Каштановая, Ореховая… да какая разница? Все они на одно лицо.

К белому домику я вернулся в тот самый момент, когда возле него появился юнец лет четырнадцати в зелено-желтом свитере; он не спеша бежал по улице, небрежно перекидывая из руки в руку футбольный мяч. Когда он поравнялся с домом, сетчатая дверь внезапно распахнулась, за ней распахнулась деревянная, мальчишка остановился, повернулся и аккуратно забросил мяч точно в дверной проем; описав дугу, мяч скрылся во тьме дома.

Двери закрылись.

Парнишка стоял как вкопанный, с таким изумлением разглядывая свою руку, словно видел ее впервые. Вид у него был прямо-таки ошарашенный.

Затем, выйдя из оцепенения, он направился по дорожке к дому. Я хотел окликнуть его, чтобы предупредить об опасности, но не смог издать ни звука; да и что я мог ему сказать?

Он позвонил в звонок. Подождал.

Я затаил дыхание.

Дверь начала приоткрываться. Я снова попытался крикнуть, но из горла у меня вырвался лишь придушенный хрип.

Однако парень не вошел в дом. Немного постояв на пороге, он заглянул внутрь и вдруг бросился бежать; пулей пролетев по лужайке, он перескочил через зеленую изгородь и понесся по улице.

Что он там увидел?

Я побежал за ним, крича: «Эй, парень! Постой!»

Но он бежал слишком быстро. В свое время я тоже неплохо бегал. Только это время осталось далеко в прошлом.

В тот вечер, вместо того чтобы идти на собрание, я отправился на разведку. Под прикрытием темноты я спрятался в кустах и, как какой-нибудь маньяк-соглядатай, принялся всматриваться в окна.

Было ли мне страшно? Еще как. А вы бы не испугались?

Хотелось ли мне выпить? Наивный вопрос. Я всегда хочу выпить, и не одну рюмку. А в тот момент мне этого хотелось как никогда. Полстаканчика «Джима Бима» — и я смог бы заткнуть за пояс самого Шерлока Холмса. Беда в том, что на полстаканчике я бы не остановился. Меня зовут Том, и я алкоголик.

Что я увидел? Я увидел женщину, очень похожую на ту, что стояла в дверном проеме в тот промозглый понедельник. Я увидел ее лишь мельком. Она переходила из комнаты в комнату, и мне было плохо ее видно, однако то, что я увидел, впечатляло. Высокая стройная блондинка — это несомненно. На ней был длинный, до пола, красный халат из блестящей ткани, отчего казалось, что женщина окружена какой-то мерцающей жидкостью. Ее движения были плавны и изящны. Мебели я не видел, только какие-то ящики и коробки, которые она перетаскивала с места на место. Странно. Ни собаки, ни кота, ни велосипеда.

Я переползал от окна к окну, наверное, в течение получаса, надеясь получше разглядеть женщину. Мне казалось, что я двигаюсь, как опытный разведчик, умело прячась за кустами сирени, или что там у нее росло, и совершенно незаметно заглядывая в окна. Наверное, с улицы меня все же было видно, но ночь была безлунной, а люди в этом городке не имеют привычки выходить из дома с наступлением темноты.

По-видимому, больше в доме никого не было. Затем женщина куда-то исчезла. Может быть, она была в ванной; может быть, отправилась спать. Мне захотелось позвонить в дверь. Но зачем? Что я ей скажу? И прежде всего, как я объясню, что делаю у нее под окнами?

Я вернулся обратно в кусты, решив, что на сегодня довольно. И вдруг она появилась в окне; она стояла и смотрела прямо на меня.

И улыбалась. И кивала мне.

«Иди сюда, красавчик».

Я подумал о коте. Подумал о собаке. Я задрожал.

И, как тот парень с футбольным мячом, повернулся и бросился бежать; я галопом несся по тихим улочкам, изнемогая от ужаса.

Я дошел до того состояния, когда просто необходимо выпить. В прежние времена стаканчик спиртного всегда меня успокаивал. Снимал тяжесть с души, успокаивал боль, давал ответы на все вопросы. Второй стакан уже шел как по маслу. За вторым следовал третий, за ним четвертый; четвертый непременно требовал пятого и так далее — прямиком к бессоннице, рвоте, облысению, кровоточивости десен, воспалению глаз, кровоизлияниям, ночным кошмарам, галлюцинациям, импотенции, трясучке, расстройству кишечника, сыпи и всему остальному.

Я бросил пить. Я стал ходить на собрания, нервный и взволнованный, Я говорил, что бьюсь над одной тайной. Я не говорил, в чем она заключалась. Пусть думают, кому что нравится. Все равно они узнали бы, что со мной происходит. Потому что они тоже бились над тайнами. Иначе зачем нам эти собрания?