Он сказал / Она сказала - [8]

– Мак никогда об этом не рассказывал.

– Он бы и не стал, ты же видишь, что с ним происходит. Ладно я, я пью время от времени, но он на другой стадии. Даже смерть отца его вряд ли удержит.

Губы Кита дрогнули. Тогда я предложила взамен историю о смерти моей мамы.

– Ох, Лора, – сказал он, – мне так жаль. У горя ведь нет срока давности.

На полу между нами вдруг разверзлись две могилы – засыпанная землей и пустая. Долгое время никто из нас не проронил ни слова. Кит сглотнул пару раз, будто готовился произнести речь, и глухо пробубнил в свитер:

– У тебя красивые волосы.

(«У тебя красивые волосы» или нечто подобное – первое, что я слышу из уст большинства людей при знакомстве. Когда я поступила в университет, мои волосы напоминали паклю мышиного цвета длиной до пояса. В отчаянии в первую же ночь вдали от дома я осветлила их в общежитской ванной, превратив в струящийся светлый шелк. С тех пор я только подкрашиваю корни раз в три недели. Складывается впечатление, будто я только и занимаюсь, что собственной внешностью, но это не так – я не крашусь и не слежу за модой. Если у вас есть всего один предмет для гордости, нет ничего зазорного в том, чтобы за ним ухаживать.)

Кит потянулся к пряди, которая словно мерцала в отблесках пламени свечи.

– Я отыскал бы тебя даже в темноте.

По моей щеке скользнула ладонь, и я почувствовала биение его пульса.

В тусклом мерцании свечи у нас случился вялый, принесший одно разочарование секс, согретый лишь слабым теплом, исходящим от обогревателя. Мы оба слишком нервничали, к тому же понимали, сколь много это значит. Январские ночи длинны. К утру мрачное предчувствие рассеялось. Я чувствовала себя обновленной, переписанной набело и уже представить не могла себя с кем-то, кроме него. Мы никогда не заводили этот разговор. Я сама дорисовала связи между историями, рассказанными Китом, придя к выводу, что до меня его любовная жизнь была лишь чередой фальстартов. Если он проделал то же самое – выудил данные из моих коротких, полных недомолвок историй, – то должен был понять: мои предыдущие романы даже близко не подбирались к тому, что произошло между нами. Из его рассказов я заключила, что за пределами семьи на него особо никто не обращал внимания – ну, если не считать преподавателей, которым он сдавал экзамены, – и пожалела тех, кто проглядел его, обманувшись неприметной внешностью. От них ускользнул целый мир. То, что он приоткрыл для меня дверь, – большая удача и повод для гордости. Отныне я несла ответственность за его сердце и каждую ночь молилась о том, чтобы суметь соответствовать тому совершенному образу, который он себе вообразил.

Понятно, что только очень юная девушка может рассуждать таким образом.

Долгожданные три слова были произнесены в постели Кита в Оксфорде ровно в полночь – немного не так, как обычно.

– Лора!

Я проснулась.

– Лора…

– Что? Что случилось? – В темноте я вглядывалась в его лицо, но могла различить только силуэт. Его пальцы сплелись с моими – он словно удерживал меня от побега.

– Прости. Мне не спится. Мне нужно знать… – В его голосе зазвучали слезы. Кит взял меня за руку, и ладони у него были холодны как лед. – Мы. Для тебя это значит то же, что для меня? Если нет, то…

Он дрожал. Про себя я договорила фразу. Если нет, я этого не перенесу. Если нет, скажи сейчас, и разбежимся. Мне хотелось рассмеяться от незатейливой красоты этой минуты, но я знала, сколько мужества ему потребовалось, чтобы это сказать.

– Для меня это значит… то же самое. Клянусь.

Так он сделал мне предложение. На следующий день мы плавно перешли к стадии «когда мы поженимся», к разговорам о будущих детях, о доме, в котором станем жить, когда состаримся, а когда Кит заводил речь о затмениях, которые надо посмотреть через десять, двадцать и тридцать лет, подразумевалось, что я буду стоять рядом с ним и держать его за руку.

Глава 4

ЛОРА

18 марта 2015-го

Нежно-персиковый рассвет занялся над «Александра-палас», привнеся немного лирики в заполнение декларации по возврату налогов. Я работала над бланком, отключив компьютер от сети. Будничная задача помогла занять мозг и отвлечься. Паника, охватившая меня ночью, отступила под напором дневного света. Может снова накрыть, когда объявят посадку на рейс Кита. В такие минуты я всей душой жалею, что не работаю в офисе, тогда я могла бы избавиться от тревоги, заведя разговор о телепередаче, просмотренной вечером накануне, или о том, чья очередь заваривать чай. Увы, здесь только я и красный телефон – он подозрительно алеет, словно прячет угрозу.

Пару недель назад я не удержала оборону – меня застигли врасплох и сняли на общем фото. Вся команда центра реабилитации для женщин, для которого я иногда работала, расположилась в ряд, держа огромный чек, подаренный одним из спонсоров. Поскольку это я их свела, мне пришлось встать во втором ряду. Центр реабилитации разместил снимок на своем сайте. Надо попросить их убрать фотографию или обрезать меня, может, даже зарисовать как-нибудь в фотошопе. Хорошо хоть имя не указали. Когда все эти электронные ресурсы только начали развиваться, мы с Китом решили, что ни в коем случае не должны оставлять цифровых следов. Теперь, когда достаточно одного клика мышки, чтобы найти кого угодно, нужно тщательно следить за тем, чтобы разыскать нас было невозможно. Перед тем как позвонить туда, куда звонить не хочется, я составляю список того, что нужно сказать, нарисовав жирные точки перед началом фраз. Обучая новеньких сборщиков средств, я объясняю, что самое важное – важнее даже веры в наше дело – иметь сценарий разговора. Без него звонить нельзя. Если не умеешь свести свою речь к четырем главным пунктам, цели не достичь.