Он пришел. Книга первая - [28]
Ливьятану стало смешно, но он тут же вспомнил, что человек тает как свечка, когда он открывает свою пасть. Сдержался и ответил младенцу в мыслях своих: «Да ты, я вижу, такой, как я! Грудное молоко любишь?! Но раз ты сказал, что тебе хватало одной сиськи, тогда я не останусь голодным».
Ромах ощутил тепло и расслабился, но почувствовав, что засыпает, успел поблагодарить гиганта, к которому не испытывал никакого страха: «Твое молоко гораздо вкуснее и питательнее, чем у моей мамы. Можно, я буду с т-о-б-о-й д-р-у-ж-и-т-ь?» Веки младенца отяжелели, пухленькие ручки ослабли и через несколько мгновений Ромах погрузился в глубокий сон младенца.
Ливьятан, глядя на человеческого отпрыска, размышлял: «Кто он, который обладает огромной силой звукового сигнала? Почему проявилась во мне жалость именно к нему? Мой Творец дал мне власть над всеми, кто обладает дерзостью! Тогда зачем мне дано охранять это человеческое создание? Не могу ли я съесть…» На этом его мысли оборвала пронзительная боль в центральной области головы и жуткая боль в его секретном месте. «Но у меня нет сердца!» И из его горла вырвался неудержимый рык. Затем, чтобы смягчить наступившую боль, он продолжил свою мысль: «Зачем Твоя рука легла на мою голову? Ты мой Творец! Более пяти с половиной тысячелетий я выполняю каждое Твое слово без всякого прикословия. Что теперь сделано мною неправильно? Кто этот, которого Ты так оберегаешь? Сними с меня боль! Обещаю Тебе, мой Творец, что у этого отрока не упадет ни один волос с его головы, пока он пребудет со мной. Клянусь Твоим именем! Я постараюсь сберечь этого человеческого детеныша для Твоих будущих целей. Не было друга у меня за все время жизни моей. Чему могу научить его, кроме дерзости и бесстрашия? Законы Твои неизвестны мне! Я был и остаюсь орудием в Твоих руках. Кто станет обучать «этого» в стенах моего жилища?» Головная боль исчезла так же внезапно, как и началась.
И вот в этот миг вся пещера осветилась лучезарным светом! Восточная стена открылась, и в образовавшийся проход вошли трое. Двое во всем светлом, а третий в темном.
От такого изобилия света Ливьятан закрыл свои глаза и приступил к поеданию своего грудного молока.
Тем временем эти трое обступили ЙеhИШИЭЛьРоМаХа с трех сторон и у каждого из них в правой руке появился посох. В изголовье посохов находились сияющие шары: шар темного представителя излучал голубовато-зеленое свечение; шар одного из светлых представителей излучал семь по семь радужных соцветий; шар другого светлого представителя отбрасывал в стороны искры раскаленного металла. Все они одновременно прикоснулись нижним окончанием посохов к сердцу мальчика, а их левые руки соединились с правой рукой рядом стоящего.
В это мгновение из каждого светящегося шара вышел луч по направлению к другому. Образовался абсолютный треугольник. Головы всех трех представителей были опущены вниз. В следующее мгновение более яркий свет вошел сверху и затмил собою все происходящее в подводной пещере. Тени исчезли. Затем появились очертания звезды, ярко излучающей свет. Она превратилась в крутящееся кольцо, в середине которого виднелась темная пустота. Оно остановилось в изголовье светящегося треугольника, и из него вышли прямые лучи, которые пронзили шары посохов насквозь. Лучи, упавшие за пришедшими представителями, породили световые круги, которые, соединившись световыми линиями, образовали основание абсолютного треугольника.
Световая пирамида была завершена. И вновь на вершине пирамиды воссияла ярчайшая звезда. Оторвавшись от пирамиды, она поднялась к наивысшей точке пещеры и, войдя в горную породу, исчезла так же неожиданно, как и возникла.
Появились тени на стенах, на потолке и в основании пещеры, но освещенность никогда более не покинула жилище Ливьятана! Пришедшие представители разъединились, и световая пирамида растворилась, словно упавшая пыль. Они направились к восточной стене подводной пещеры и вошли в образовавшийся проход, из которого били ярко-красные лучи. Камни срослись, но из этого места пробился родник холодной ключевой воды, под которым появился глубокий круглый колодец. Слева от него, стряхнув с себя острые алмазные камни, пробился росток с двумя зелеными листочками – возродилось живое деревце.
Ливьятан приоткрыл глаза и устремил взор в сторону младенца. Мальчик сиял, и по его телу передвигались яркие буквы справа налево. Гигант стоял над маленьким человеком и вглядывался в бегущие строчки. Они впивались в его разум и порождали в нем необычные ощущения великих познаний святости Творца и Его Абсолюта во всех творениях, созданиях, деяниях и многом другом, о чем Ливьятан никогда не задумывался. Он старался не дышать в сторону сияющего ребенка, потому что клубы дыма, выходящие из носа, могли потревожить младенческий сон. И не только это было причиной! Он не просто видел бегущие строчки! Где-то глубоко внутри себя он ясно слышал все, что видел перед своими глазами.
Ромах не просыпался! Лишь изредка его нежно-розовые губки шевелились и что-то бормотали, но веки оставались тяжелыми.
Ливьятан покидал свое жилище только при необходимости пополнить в себе запас грудного молока. По возвращении открывал свое тайное место, спрятанное внизу живота, и подсовывал соски ко рту мальчика. Ромах, не выходя из глубокого сна, нехотя открывал рот и, зажимая сосок губами, высасывал достаточное количество грудного молока от Ливьятана. Этого питания ему хватало на очень продолжительное время.
