Он придет - [138]

– Пожалуйста, замолчите, сэр, – вмешался фельдшер.

– Цыц, – тихо проговорил Майло. – Ты сделал великое дело. Спасибо. Хорошо? Только не делай этого снова. Чайник.

«Скорая» остановилась возле приемного покоя больницы Санта-Моники. Я знал это место, потому что прочитал здесь несколько лекций персоналу на тему психологических аспектов травмы у детей. Сегодня, похоже, придется обойтись без лекций…

– Ты как? – спросил Майло.

– Ум-гм.

– Ладно. Пусть теперь за дело берутся белые халаты. А мне пора бежать – буду брать судью.

Глава 30

Робин только посмотрела на меня – челюсти стянуты лигатурой, под глазами синяки – и ударилась в слезы. Обняла меня, суетилась вокруг и сидела возле койки, потчуя меня супом и газировкой. Так прошел целый день. А потом все-таки дала волю гневу и хорошенько выдала мне за то, что я такой псих и зря рисковал жизнью. Я был не в том положении, чтобы защищаться. Она пыталась не разговаривать со мной целых шесть часов, а потом сдалась, и все стало возвращаться в нормальную колею.

Когда я смог говорить, то позвонил Ракель Очоа.

– Привет, – сказал она. – Смешной какой-то у вас голос.

Я рассказал ей всю историю – вкратце, поскольку разговаривать было еще больно.

Какое-то время она ничего не говорила, а потом тихо произнесла:

– Это были чудовища.

– Да.

Молчание между нами становилось неловким.

– Вы человек принципа, – сказала она наконец.

– Спасибо.

– Алекс… в тот вечер… мы… Я не жалею об этом. Это заставило меня задуматься. Заставило осознать, что мне нужно выйти из дома и найти что-нибудь – кого-нибудь – для себя.

– Не довольствуйтесь ничем, кроме самого лучшего.

– Я… спасибо. Берегите себя. Выздоравливайте поскорее.

– Постараюсь. До свидания.

– До свидания.

Следующим я позвонил Неду Бьонди, который ворвался ко мне в тот же день и интервьюировал до тех пор, пока его не выгнали медсестры. Я целыми днями читал его статьи. Он подошел к делу серьезно, досконально все расписал: мексиканский период Маккафри, убийство Хикла, «джентльменскую бригаду», – все вплоть до самоубийства Эдвина Хейдена в тот вечер, когда его пытались арестовать. Судья выстрелил себе в рот, пока одевался, чтобы отправиться в отдел полиции вместе с Майло. Это выглядело вполне логичным в свете того, что он сделал с Хиклом, и Бьонди не упустил случая пофилософствовать на эту тему.

Еще я позвонил Оливии Брикерман и попросил ее позаботиться о Мелоди. Через два дня она нашла пожилую бездетную пару в Бейкерсфилде – людей, которых знала и которым доверяла, обладавших большим терпением и пятью акрами для детской беготни. Поблизости жил заслуженный детский психотерапевт, женщина, которую я знал по магистратуре, с большим опытом лечения последствий стресса и тяжелой утраты. Им и была поручена задача помочь девочке склеить обратно треснувшую жизнь.

Через шесть недель после падения Ла-Каса-де-лос-Ниньос мы с Робин встретились с Майло и Риком Сильверманом за ужином в тихом элегантном ресторанчике с дарами моря в Бель-Эйр.

Избранник моего друга оказался парнем, словно сошедшим с рекламы сигарет, – шестифутового роста, широкоплечим, с узкими бедрами, мужественным, с симпатичным лицом, лишь слегка тронутым морщинами, шапкой тугих бронзовых волос и такими же щетинистыми усами. На нем были сшитый на заказ черный шелковый костюм, рубашка в черно-белую полоску и черный вязаный галстук.

– Повезло Майло, – шепнула мне Робин, когда они подходили к нашему столику.

Рядом с ним Стёрджис казался еще более мешковатым, чем обычно, хотя он явно постарался навести марафет, зализав волосы, как мальчишка перед походом в церковь.

Майло всех представил. Мы заказали напитки и познакомились. Рик поначалу вел себя тихо и скрытно. Его нервные руки хирурга обязательно должны были хоть что-нибудь держать – стакан, вилку, палочку для коктейля. Они с Майло обменивались влюбленными взглядами. Один раз я заметил, как они соприкоснулись руками, всего на секунду. По ходу вечера он постепенно открылся и стал говорить о своей работе – о том, что ему нравится и что не нравится в профессии врача. Подали еду. Все заказали лобстера и стейки. Мне пришлось довольствоваться суфле. Мы болтали, прекрасно проводя вечер.

После того как тарелки опустели, перед появлением тележки с десертом и бренди сработал пейджер Рика. Извинившись, он отправился к телефону.

– Если вы, джентльмены, не возражаете, я навещу дамскую комнату. – Робин похлопала по рту салфеткой и поднялась. Я следил за ее покачивающимися бедрами, пока она не исчезла из виду.

Мы с Майло посмотрели друг на друга. Он подобрал кусочек рыбы со своего галстука.

– Привет, дружище, – сказал я.

– Привет.

– А он классный парень, этот Рик. Мне нравится.

– Хотелось бы, чтобы на сей раз надолго… А это трудно – если учесть, какую жизнь мы ведем.

– Вид у тебя счастливый.

– А это действительно так. Во многом мы разные, но у нас есть и очень много общего. У него «Порше девятьсот двадцать восемь», – сказал он со смехом.

– Поздравляю. Теперь ты настоящий баловень судьбы.

– Все приходит к тем, кто умеет ждать.

Я подозвал официантку, и мы заказали еще выпить. Когда заказ принесли, я спросил: