Оливковая ферма - [96]
Собаки успокоены, сосна отодвинута, и мы можем выйти из дома. Наверное, то же самое чувствовал Ной, спускаясь с ковчега на твердую землю. Ветер, кажется, немного утих, но еще не собирается успокаиваться окончательно. Мы ходим по участку, пересчитывая свои потери. Примерно четырнадцать деревьев, главным образом сосен, сломаны пополам или вырваны с корнем. Одно из них, падая, расколотило чудесный старинный каменный стол и скамью у подножия итальянской лестницы. Один из двенадцати кипарисов, окружающих парковку перед домом, свалился прямо на мой огород, и нам еще надо радоваться, что он не упал в другую сторону — иначе мы остались бы без «мерседеса», своего единственного транспортного средства. Я чуть не плачу, обнаружив, что четыре старинных берберийских глиняных горшка, подарок Мишеля на мой день рождения, разбились на мелкие кусочки.
Мы принимаемся за работу: собираем осколки, подметаем, складываем в кучу ветки. Ясное, холодное утро пахнет смолой, вытекающей, словно кровь, из сломанного ствола нашей любимой голубой сосны, единственной на участке. Ветер по-прежнему сильный и такой ледяной, что обжигает щеки. За работой Хашиа опять вспоминает свое детство: смерть отца, дни голода и лишений, долгие походы по горам в поисках топлива. Он вырывал его из-под снега, складывал в кучу, а потом, нагруженный, как ослик, начинал долгий спуск вниз, к убогой хижине, в которой мерзла его семья.
Потом Мишель рассказывает о своем детстве, прошедшем в Германии вблизи бельгийской границы: об изуродованных войной окрестностях, о своем отце, несколько лет служившем поваром в концентрационном лагере. Меня трогает рассказ о том, как Анни пешком несколько дней шла из своей деревни до лагеря ради того, чтобы показать мужу его новорожденного сына. Потом наступает моя очередь. Я вспоминаю Англию и Ирландию, зеленые горы, непрерывные дожди, ловлю форели в горных речках и запах испеченной на костре картошки. Вспоминаю, как дедушка и бабушка запрещали мне играть с «этими протестантами», жившими через дорогу от нас. Вспоминаю сцены насилия и кровопролития, которым я была свидетелем.
Так проходит весь день. На закате мы сидим за нашим большим столом, пьем мятный чай с лавандовым медом, и Мишель напоминает мне, что нам еще предстоит завести собственную пасеку и виноградник. У нас опять есть электричество, и я предлагаю Хашиа пообедать с нами, но он улыбается и отказывается. Его маленький коттедж стоит в закрытом месте и совсем не пострадал от шторма, и обед у него уже готов, уверяет он.
К ночи ветер опять усиливается, но по радио обещают: того, что было предыдущей ночью, больше не повторится. Мы страшно устали за этот трудный день, но все равно считаем, что нам повезло. В соседних деревнях за ночь и утро погибли восемь человек. Скорость ветра в Приморских Альпах достигала ста пятидесяти километров в час. Все дороги в регионе закрыты, включая и ту, что ведет к нашим воротам. До деревни теперь можно добраться только пешком, по тропинке вдоль ручья. По всей Франции три миллиона семей остались без электричества и полтора миллиона — без телефонной связи. Тысячи людей лишились своих домов, а число погибших продолжает расти.
На следующее утро природа совершенно успокаивается. Мы выходим из дома, и нас приветствует яркое солнце и чистое, как хрусталь, небо. Отовсюду до нас доносится завывание бензопил: наши соседи уже начали расчищать завалы и пилить вырванные из земли деревья. В воздухе, будто снег, летают опилки. Нас тоже ждет много работы.
Мы с Мишелем пересаживаем юкку из разбитых берберийских горшков в новые, собираем осколки, грузим в тачку оборванные листья, небольшие ветки и мусор и возим все это в компостную яму. Крупные ветки мы складываем в кучи, которые позже сожжем.
Весь день мы работаем в саду под теплым рождественским солнцем. В безоблачном небе опять появились прятавшиеся где-то от непогоды птицы. Над морем кружат чайки, высматривая себе обед, в кронах уцелевших деревьев весело чирикают крошечные энергичные птички, а на ветвях магнолии воркуют горлицы.
К нам заезжает Рене, и вид у него очень удрученный. Ураган нанес непоправимый вред его оливковым фермам. Некоторые деревья вырваны с корнем, другие сломаны. Все дело в Луне, объясняет он. Она чересчур приблизилась к Земле. Примерно раз в столетие такое случается. А что с нашим урожаем? Тысячи оливок разбросаны по земле. Теперь они уже не дозреют. Два растущих рядом дерева расщеплены так, словно какой-то великан, прицелившись, ударил по ним топором. И в том, и в другом случае одна половина дерева повалилась на землю, а вторая осталась стоять, и на ее ветвях еще висят несорванные ветром плоды. Кожица рассыпанных по земле оливок уже начала морщиться, они скоро погибнут, и их надо срочно собирать. От сеток нет никакой пользы: ветер сорвал их и раскидал по всему участку.
Мы вчетвером хватаем корзины и, ползая на четвереньках, весь остаток дня собираем оливки с земли. Это непростая работа: окоченевшими пальцами каждую надо выковыривать из травы, а потом осматривать и решать, не начала ли она гнить.
Только в сумерках мы наконец садимся за стол и выпиваем по стакану рубиново-красного кьянти. Все, кроме Хашиа — тот пьет воду с ломтиком сорванного с нашего дерева лимона. Начинается вечер, такой же ясный и прозрачный, как утро. На небе проступают теплые оранжевые полосы. На земле, спасшейся от хаоса, воцаряется мир.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Живая, искрящаяся юмором и сочными описаниями книга переносит нас в край, чарующий ароматами полевых трав и покоем мирной трапезы на лоне природы.
Питер Мейл угощает своих читателей очередным бестселлером — настоящим деликатесом, в котором в равных пропорциях смешаны любовь и гламур, высокое искусство и высокая кухня, преступление и фарс, юг Франции и другие замечательные места.Основные компоненты блюда: деспотичная нью-йоркская редакторша, знаменитая тем, что для бизнес-ланчей заказывает сразу два столика; главный злодей и мошенник от искусства; бесшабашный молодой фотограф, случайно ставший свидетелем того, как бесценное полотно Сезанна грузят в фургон сантехника; обаятельная героиня, которая потрясающе выглядит в берете.Ко всему этому по вкусу добавлены арт-дилеры, честные и не очень, художник, умеющий гениально подделывать великих мастеров, безжалостный бандит-наемник и легендарные повара, чьи любовно описанные кулинарные шедевры делают роман аппетитным, как птифуры, и бодрящим, как стаканчик пастиса.
В продолжении книги «Год в Провансе» автор с юмором и любовью показывает жизнь этого французского края так, как может только лишь его постоянный житель.
Герои этой книги сделали то, о чем большинство из нас только мечтают: они купили в Провансе старый фермерский дом и начали в нем новую жизнь. Первый год в Любероне, стартовавший с настоящего провансальского ланча, вместил в себя еще много гастрономических радостей, неожиданных открытий и порой очень смешных приключений. Им пришлось столкнуться и с нелегкими испытаниями, начиная с попыток освоить непонятное местное наречие и кончая затянувшимся на целый год ремонтом. Кроме того, они научились игре в boules, побывали на козьих бегах и познали радости бытия в самой южной французской провинции.