Олимпийское противостояние. Поколение победителей - [10]

В Сокольниках заваривалась предыстория едва ли не всех главных спортивных обществ страны. В этом московском парке располагался и дореволюционный клуб ОЛЛС – Общество любителей лыжного спорта, имевший и футбольную команду. В 1919 году начальник Главного управления всеобщего воинского обучения Н.И. Подвойский приказал создавать спортивные клубы для подготовки боевых резервов Красной армии. Образцовой базой подготовки лыжников стал стадион бывшего ОЛЛС. В январе 1922-го Реввоенсовет утвердил положение об «Опытно-показательной военно-спортивной площадке всевобуча (ОППВ)». Появилось централизованное спортивное общество красноармейцев.

Физкультурницы общества «Динамо» на Красной площади

А с 1928 года военные физкультурники выступали уже под эгидой ЦДКА – Центрального Дома Красной армии, в лоно которого влилась ОППВ. Клуб еще дважды менял название: сразу после смерти Сталина спортивному отделу ЦДКА придали статус Центрального спортивного клуба Министерства обороны (ЦСК МО). А в 1960-м году появилась всем известная аббревиатура ЦСКА – Центральный спортивный клуб армии. Армейцам удалось собрать сильнейшие в мире команды хоккеистов и волейболистов, одну из сильнейших в Европе – баскетболистов. На Олимпийских играх армейцы завоевали больше 500 золотых медалей (конкуренты динамовцы – на 200 меньше): фехтовальщик Кровопусков, конькобежец Гришин, фигуристка Роднина, бегун-стайер Куц… Список можно продолжать часами.

О том, как зарождалось общество «Спартак», любил вспоминать его создатель – Николай Петрович Старостин. Создать новое общество на основе клубов «Пищевики» и «Потребкооперация» в 1935-м году предложил Старостину первый секретарь комсомола Александр Косарев. «После этой встречи у меня на квартире собралась группа друзей, связанных со спортом долгими годами. Разговор шел эмоциональный, предлагались самые различные названия. Например, «Вперед», «Звезда», «Сокол», «Маяк», но все приходили к общему мнению, что надо придумать слово броское, объединяющее весь коллектив. И уже под утро я посмотрел на лежащую на столике книгу Джованьоли «Спартак». Взял ее в руки и сказал, что это имя – девиз, отражающий лучшие качества атлета и гражданина».

Первый клубный чемпионат страны, как известно, выиграло московское «Динамо» – то было весной 1936-го. А второе, осеннее первенство того же года выиграл старостинский «Спартак». И на майском параде физкультурников, по протекции Косарева, футбол на Красной площади (по брусчатке расстелили специальный ковер!) демонстрировали именно спартаковцы. Так было принято: лучшие атлеты страны знакомили вождя со своими видами спорта на главной площади страны.

«Спартак» считался братской командой: среди самых прославленных спартаковцев на удивление много братьев: кроме Старостиных – легендарные легкоатлеты 1930-х Знаменские, хоккеисты Майоровы и Ярославцевы. Четверка Старостиных, по старшинству: Александр, Андрей, Николай и Петр – настоящие рыцари русского советского спорта, они были корректнее английских лордов и терпеливее японских самураев. Родились в семье потомственного егеря Московского общества охоты имени императора Александра II, «здоровый образ жизни» был для них единственным естественным. В жизни братьев были победы – игроцкие и тренерские, случались и трагедии, вплоть до сумы и тюрьмы.

В 1936 году, в день физкультурника, Косарев силами спартаковцев устроил футбольный матч на Красной площади, перед товарищем Сталиным. На брусчатке расстелили специальный ковер. Косарев, договорившись со Старостиным, белым платком подавал знаки с трибуны Мавзолея – когда начинать, когда прекращать матч. Игра вождю понравилась, но Косарев вскоре угодил в опалу, и имя его мелькнуло в расстрельных списках.

Зато набирал силу куратор и болельщик «Динамо» Л.П. Берия. Именно с его болельщицкой страстью связывает Н. Старостин собственную лагерную трагедию… В своих воспоминаниях Старостин (а он, помимо прочего, был и великим мифотворцем) пишет, как Берия представил его своей свите: «Это тот самый Старостин, который однажды убежал от меня в Тифлисе». Речь шла о начале двадцатых годов, когда Николай Петрович в составе сборной Москвы играл в Тбилиси: «В рядах наших противников играл грузный, не очень техничный, грубоватый левый полузащитник. Это был Берия. Как правый крайний нападения, я постоянно сталкивался с ним в единоборствах. Правда, при моей тогдашней скорости не составляло большого труда его обыграть. А во втором тайме я действигельно убежал от него и забил гол… Берия, словно прочитав мои мысли, сказал: «Видите, Николай, какая любопытная штука жизнь. Вы еще в форме, а я больше не гожусь для спортивных подвигов». И, посмотрев мне прямо в глаза, добавил: «Правда, сейчас вы едва ли сможете от меня далеко убежать». И все вокруг рассмеялись». В 1942-м четверку Старостиных арестовали. Прозвучали обвинения и в терроризме, и в краже вагона мануфактуры… Одиннадцать лет братья проведут в лагерях и ссылке, а Николаю Петровичу, вместо «Спартака», придется тренировать команду в первенстве ГУЛАГа.

Лагеря не сломили первых спартаковцев – они вернулись в Москву и в большой футбол. Всегда аккуратный, бодрый, моложавый, Николай Старостин оставался символом спортивной интеллигентности и главным аскетом собственной семьи и всего нашего спорта. Рассказывают, что он не знал даже вкуса спиртного и впервые попробовал шампанское только в день собственной реабилитации, в 1954 году; терпеть не мог табачного дыма и грязной обуви. Попробовать спиртное Николаю Петровичу пришлось еще раз: в Ирландии, на банкете, где он с удовольствием проглотил две чашки айриш-кофи, не подозревая о наличии виски в этом напитке. Судьбы «Спартака» Николай Петрович любил решать у себя дома, за традиционным чайком. Старостин не был тренером-диктатором. Предпочитал воздействовать личным примером и неизменной присказкой перед ответственным матчем: «Ну, сегодня мы им пропишем!». Когда же футбольный «Спартак» вылетел из высшей лиги в первую, Старостины повторили классическую фразу: «Потеряно все, кроме чести» – и отказались от неспортивной привилегии остаться в элите благодаря расширению лиги.