Олимпийский диск - [19]
Содам еще никогда так не говорил. Сквозь густую щетину на его щеках проступил румянец, вырвался внутренний огонь, это его пламенная и страстная душа, о существовании которой никто и не подозревал, внезапно прорвалась наружу из своего надежного укрытия. Его товарищи испытали неясное чувство растерянности, никто не знал, что значит этот взрыв: то ли искра божья затлела в нем в минуту неожиданного экстаза, озарив ему то, вокруг чего сосредоточились человеческие догадки, то ли обостренная искренность выплеснула наружу какое-то глубокое знание, порыв стремлений и немощи? Непроизвольно они отвели глаза в сторону, давая ему остыть. Только после длительного молчания Грил сказал:
- Однако эта ступня больше олимпийской!
Его слова прозвучали в полной тишине. Все были заняты оливковым маслом, и вот тут-то внезапно появился человек, который приковывал их внимание с раннего утра.
Его появление никого не разочаровало. Он оказался на голову выше самого рослого атлета, Евримена с острова Самос. Все казались щуплыми рядом с его фигурой - ляжками, грудью, плечами. Сплошь заросший черным волосом, он выглядел несколько диковато, с густой черной бородой и широкими дугами взъерошенных бровей. По коротко подстриженным волосам все поняли, что он участник состязаний. Первым поддел его Грил:
- Клянусь Зевсом, ты мог бы обсмолить свои волосы!
Герен поглядел на Грила с таким выражением в глазах, что непонятно было, удивлен он или сбит с толку. Наконец сквозь бороду прорвалось несколько скрипящих звуков, смысл которых поняли минуту спустя:
- По правилам этого не требуется.
- Быть красивым, лохматый, потребность более давняя, чем олимпийские правила!
Напрасно великан рассчитывал на чью-нибудь поддержку. Даже мальчикам его растерянное молчание придало смелости. Главк, заметив на его висках несколько седых волос, воскликнул:
- Чего это ты так поздно притащился сюда, дедушка?
А Грил добавил:
- Он отправился в путь еще в год Марафона, да дорога оказалась слишком дальней, вот и замешкался.
Действительно, Герен был из Навкратиса, что в устье Нила, все дружно смеялись, а он стоял не шелохнувшись, опустив голову с изрезанным глубокими морщинами лбом, словно был виноват в том, что пройденное им расстояние так велико. Наконец Сотион отвел его в сторону, добряк Сотион, хотя и он не лишил себя удовольствия назвать новичка "предком".
Давно не было такого многолюдного сборища атлетов. Словно бы все гимнасии распахнулись, как шлюзы, и стремительный поток юности хлынул в Элиду. В жилых помещениях не хватало мест, арендовали дома в городе и цены на них неслыханно возросли. Многие ночевали в палатках. Элленодики удвоили требовательность, только самые крепкие мускулы и самая хладнокровная ловкость способны были удержаться на спортивных площадках. У отчисленных не хватало мужества вернуться домой, они продолжали слоняться, размахивали гальтерами где-нибудь в углу, у стены, поднимали диски, замеряли дистанцию при метании копья, помогали другим присыпать тело песком или смывать грязь по вечерам, счастливые от одного того, что кто-то выкрикивал их имена, которые элленодики перестали называть. Им не долго удавалось утешаться жизнью теней, возраставшая скученность выбрасывала их за стены гимнасия.
И вот весь гимнасий пришел в движение.
Со стороны реки, улицей Молчания, от храма Артемиды Филомеракс, "отроколюбивой", движется группа атлетов. На головах у них сосуды с водой. Со двора гимнасия они сворачивают вправо и выходят на обширное, обнесенное оградой четырехугольное пространство. Их товарищи уже заняты делом. Рассыпавшись во все стороны, кирками долбят землю, выбирают камни, отбрасывая их в угол. Вскопанный грунт поливают водой до тех пор, пока он не превратится в густую грязь, в которой ноги увязают выше щиколотки. Грязь ослабляет удар при падении, но таит и ловушки для скользящих ступней, измазанные тела труднее ухватить.
Это мальфо или "мягкое поле", место для Панкратия. Панкратий соединяет в себе борьбу и кулачный бой. Допустимы любые захваты и приемы, почти нет такой части тела, по которой нельзя бить: самые различные средства удушение, выламывание пальцев на руках и ногах, теперь все это называется специальными терминами, подернутыми сединой давних традиций.
Панкратий истинно мужская борьба, борьба зрелых тел и душ. Никто не отважился бы явиться на "мягкое поле" в сомнительном возрасте, со слабой мускулатурой и подготовкой. Айпит, проводивший тренировки, почти не повышает голоса: если и прерывает борьбу, то лишь для того, чтобы сделать какое-то замечание либо подсказать тому, кто оказался в безвыходном положении, такую форму защиты, какую тот не использовал.
Но сегодня он изгнал из гимнасия двоих: одного элейца, другого, кажется, из Аргоса. Трудно предъявить им какие-либо конкретные обвинения, и любой волен думать об этом, что ему заблагорассудится. Возможно, он обнаружил у них какое-то проявление невоздержанности? Плотно сжатые рты, замутненный взгляд после удара? Можешь однако поверить Айпиту: он избавил тебя от опасного противника. Такой способен нанести удар ногой в пах, всунуть пальцы тебе в рот, в нос и даже выдавить глаз. Получит розгу в Олимпии? Слабое утешение, если грандиозный праздник завершится столь постыдным образом.
В книгу известного современного польского прозаика лауреата Государственной премии ПНР Яна Парандовского (1895 - 1978) вошли: "Алхимия слова" (1951) - блестящий трактат о писательском искусстве, о том, как воплощаются творческие замыслы в произведениях, в нем дается анализ писательского искусства на примерах выдающихся писателей различных эпох от Эсхила до Горького; "Петрарка" (1956) - романизированная биография великого итальянского поэта Возрождения; "Король жизни" (1930) - увлекательное жизнеописание Оскара Уайльда.
Книга польского писателя Яна Парандовского «Эрос на Олимпе» посвящена любовным приключениям олимпийских богов. Старые мифологические сюжеты, творчески осмысленные современным автором, изложены в прекрасной литературной форме.
Романизированная биография Оскара Уайльда. «Короля жизни» критика называет одним из лучших польских биографических романов, который стоит в одном ряду с книгами такого мастера этого жанра, как Андре Моруа. Парандовский признавался, что, воссоздавая какую-либо историческую личность, он всегда стремился как следует вжиться в образ. Он близко к сердцу принял трагизм судьбы Оскара Уайльда, и потому ему так ненавистны злой демон поэта, каким оказался на деле лорд Альфред Дуглас, «дитя с медовыми волосами», а также его отец — маркиз Куинсберри, составивший для англичан правила бокса, но имевший весьма сомнительные представления о кодексе чести.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Яна Парандовского хорошо известно советскому читателю по трем его переведенным на русский язык книгам - "Алхимия слова", "Мифология", "Небо в огне".В предлагаемый сборник включены романы: "Олимпийский диск" - об истории олимпийских игр, "Петрарка" - о великом поэте Возрождения и небольшая миниатюра "Аспасия" - о жене правителя Афин Перикла.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.