Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности - [18]

Важно также заметить, что появление вместо двух судей девяти не давало видимых преимуществ в плане общего ускорения агонального процесса. Состязания по-прежнему проводились, последовательно сменяя одно другое, в то время как с точки зрения практической пользы можно было бы допустить одновременное проведение разных видов агонов на разных площадках (или хотя бы параллельное проведение состязаний на стадионе и на ипподроме). Здесь важную роль играл, вероятно, фактор зрелищности (требовалось обеспечить гостям празднества возможность присутствовать на всех видах состязаний), а также вероятность того, что некоторые атлеты могли пожелать состязаться не в одном, а в нескольких видах. Поэтому введение девяти гелланодиков нельзя рассматривать как меру, предпринятую в виду увеличения числа состязаний, включенных в олимпийскую программу: при последовательном проведении состязаний с судейством могла управиться и гораздо менее многочисленная коллегия, что и имело место в архаическую эпоху на протяжении очень длительного времени[34]. Поэтому возникшая к началу V в. до н. э. проблема перенасыщенности графика состязаний сохранилась и после учреждения коллегии из девяти человек; для ее разрешения после 77-й Олимпиады (т. е. к 468 г. до н. э.) было предпринято увеличение продолжительности празднества с одного дня до пяти (Paus. V.9.3) (Weniger 1904: 132–135; Robert 1900: 141–195).

Наконец, стоит учесть тот факт, что коллегия увеличивалась и сокращалась в своем составе уже в течение V–IV вв. до н. э., применительно к которым у нас нет никаких оснований предполагать какие бы то ни было «технические» потребности в увеличении числа судей (активное пополнение олимпийской программы новыми видами агонов в целом если и не прекратилось полностью, то, во всяком случае, снизило темпы, а установление после 472 г. до н. э. более продолжительного срока празднества должно было способствовать некоторой «разгрузке»). Напротив, для этого времени есть прямые указания на то, что изменения численности коллегии были связаны с политическими обстоятельствами: увеличением или сокращением числа административно-территориальных единиц элейского полиса или даже с временной утратой руководства Играми (как это имело место в 364 г. до н. э.). Ни с появлением двенадцати гелланодиков, ни с уменьшением их числа до восьми (364–348 гг. до н. э.) мы не можем связать никаких существенных изменений в практике проведения состязаний и осуществления судейства на них, напротив, письменная традиция тесно связывала эти изменения именно с изменениями в структуре полиса.

Эпиграфические источники надежно подтверждают эти данные. Ряд дошедших до нас надписей из Олимпии, относящихся как раз ко времени динамичных перемен в составе коллегии в IV в. до н. э., содержит датировку событий по гелланодикам, таким образом, фиксируя состояние коллегии на тот момент. Так, надпись IvO. 36 (ср.: Kunze 1961: 217), представляющая собой почетный проксенический декрет, изданный новообразованным в 365 г. до н. э. полисом писейцев в честь двух граждан Сикиона, содержит датировочную формулу ὑπὸ ἑλλανοδικᾶν… и далее перечисляет имена двух гелланодиков – Филона, сына Ликомеда, и Батила, сына Клеомаха, что свидетельствует о резком сокращении коллегии гелланодиков в период писейской «неолимпиады» 364 г. до н. э.: захватив святилище и желая самостоятельно проводить игры, писейцы и аркадяне избрали своих гелланодиков, но не стали копировать элейскую систему из двенадцати гелланодиков, избранных от двенадцати фил, – очевидно, потому, что воссозданный писейский полис имел совсем другое административно-территориальное деление, а «технические» преимущества, которые давала бы коллегия из двенадцати судей, были для писейцев не очевидны[35].

В относящемся приблизительно к тому же времени декрете аркадского союза о предоставлении почестей нескольким лицам – гражданам разных полисов (Магнесии, Фив, Сиракуз, Сикиона и Аргоса) употреблена датировочная формула…κλέος καὶ Ὀλυμπιοδόρω ἑλλανοδικόντοιν (в дуалисе! – IvO. 31), что также свидетельствует о наличии в этот период двух гелланодиков[36].

Иная картина наблюдается в надписях, относящихся ко времени после восстановления элейской власти над Олимпией. Почетный проксенический декрет (IvO. 44), датируемый временем после 348 г. до н. э., содержит формулу ὑπὸ ἑλλανο[δ]ι[κᾶν…] и далее перечисляет десять имен, из которых полностью сохранилось четыре, а три – частично. В других надписях – IvO. 39 (IV или III вв. до н. э.[37], IvO. 406, IvO. 407 – римского времени) коллегия гелланодиков обозначена с помощью формул ὑπὸ ἑλλανοδικᾶν περὶ… или ἑλλανοδίκαι περὶ… – с добавлением имени старшего гелланодика, видимо, того, которого Павсаний называл атлофетом. Такая практика именования коллегии собирательно с указанием старшего через оборот οἱ… περὶ… является для магистратских надписей эллинистического времени достаточно характерным явлением (ср., например, надписи агораномов из Северного Причерноморья: IOSPE. I². 128, 129, 685).

Таким образом, еще раз стоит подчеркнуть, что численность коллегии гелланодиков определялась в первую очередь политической структурой полиса (или полисов), проводивших Игры: каждая фила элейского полиса путем жеребьевки выставляла одного гелланодика, и в этом, очевидно, находил свое выражение принцип политического равноправия граждан, который можно интерпретировать как демократический. На увеличение и уменьшение числа гелланодиков в V–IV вв. до н. э. влияли изменения в составе земельного фонда элейского полиса. Появление девяти и десяти гелланодиков многие исследователи обоснованно связывают с синойкизмом Элиды, датируемым Диодором 471 г. до н. э. (Diod. XI.54.1), и некоторой демократизацией политического режима Элиды. Этот процесс, по всей видимости, был не единовременным, а продолжался в течение нескольких десятилетий. К числу преобразований, совпавших по времени с синойкизмом и проводимых в связи с ним, стоит отнести прослеживающийся на примере магистратуры гелланодиков демократический принцип избрания должностных лиц по филам с помощью жребия (вероятно, в результате занятие этих должностей стало более доступным), регулярную их сменяемость, коллегиальный характер и представительство в коллегии каждой из структурных единиц полиса в сочетании с обязательной подотчетностью и подконтрольностью деятельности магистратур другим органам полисного самоуправления (Bultrighini 1990: 187–188).