Олимпионик из Артаксаты - [58]

— Когда римский консул и полководец Меммий Луций подавил восстание греков и сжёг ахейские города, даже тогда он не тронул храмы Олимпии, — ответил Вараздат на новый выпад Амброзия.

— Августейший цезарь, верный сын христианской церкви, положит конец атлетическим играм язычников! — вновь визгливо закричал архиепископ, ища поддержки у Феодосия.

— На Игры в Олимпии покушались уже не однажды, — отвечал Вараздат, обращаясь к императору. — В истории Рима есть позорные страницы, когда некоторые императоры пытались перенести Игры в другое место, отложить их проведение или даже запретить их. Диктатор Луций Корнелий Сулла перевёз участников Игр 175-й Олимпиады в Рим, где и велел провести состязания. Но все последующие Игры снова проходили в Олимпии. Император Клавдий Цезарь Нерон в погоне за оливковым венком распорядился отложить Игры 211-й Олимпиады на два года. Но сам принимал в них участие и счёл за счастье быть провозглашённым олимпиоником. Твоя власть, Феодосий, велика, но ты не посмеешь посягать на Олимпийские игры, участвовать в которых считали для себя честью и другие римские императоры, например Германик!

— Игры будут запрещены, язычество будет искоренено, — решительно прервал его Феодосий. — Я приказал подготовить эдикт.

Архиепископ с готовностью развернул перед императором лист с текстом указа.

— Читай! — обратился Феодосий к писарю.

— Остановись, цезарь! Потомки проклянут твоё имя. Им арев[24]! Этого не следует делать! — вскричал Вараздат, который только теперь понял, что всё уже потеряно. — Ты волен бороться против языческой религии, цезарь, но не запрещай Игры!

Из-за занавеса неожиданно появился Теренций. Он, несомненно, слышал весь разговор и теперь нашёл почему-то нужным вмешаться. Подойдя к императору, он быстро зашептал ему что-то на ухо.

— Как?! — вскричал Феодосий. И, обращаясь к Вараздату, грозно спросил: — Что означают армянские слова, которые ты произнёс только что? Теренций изучил ваш язык, и, мне кажется, не напрасно!

— Это клятва армян. Так клянутся самым дорогим на свете. Потому что это самое главное, самое бесценное и вечное достояние человека, и не одного, а всех жителей земли! — Тут только Вараздат понял, что изначальный смысл слов этой клятвы может окончательно погубить его. Однако, глядя прямо в вопрошающее лицо императора, он твёрдо сказал: — Да, это означает дословно «солнце моё»!

— Этот огнепоклонник выдал себя! И он смел похваляться тут, что в его стране христианство утвердилось намного раньше, чем в Риме! — вновь вскричал Амброзий. — Он остался язычником, как и вся его затерянная в горах страна, хотя её озаряет своим ослепительным светом верный христианству Рим!

— Архиепископ должен бы помнить, что именно Армения, приняв однажды без колебаний христианскую религию, сохранила ей навсегда свою преданность, в то время как Рим не раз склонялся с тех пор снова к язычеству, — произнёс Вараздат, обращаясь не к Амброзию, а к Феодосию. — Разве забыл он об эдикте императора Константина, который вновь позволил гражданам империи исповедовать языческую веру? И лишь позже эдикт «де фиде католика» вернул римские народы к истинной вере!

Услышав это, Амброзий замер в негодовании не в силах произнести ни слова. Император вновь повернулся к писцу, но Вараздат остановил его повелительным жестом:

— Не спеши, Феодосий, — твёрдо промолвил он. — Я сказал ещё не всё. Я хочу напомнить тебе, что твоим далёким предшественникам — Сулле и Нерону, посягнувшим в своё время на Игры в Олимпии, недолго пришлось править после этого Римом. Смерть унесла обоих ровно через год после подписания ими эдиктов, нарушивших освящённый веками порядок проведения олимпийских состязаний!

При этих словах сын императора Гонорий вынул меч из ножен, готовясь по первому знаку отца зарубить на месте наглого варвара.

— Довольно! Ты потерял рассудок, олимпионик! — гневно прервал его Феодосий. И, обратившись к писцу, он властно махнул рукой.

И прежде, чем Вараздат успел возразить, писец начал читать эдикт императора:

«Я, самодержец Великой Римской империи августейший цезарь император Феодосий Великий, данной мне божественной властью повелеваю:

I. С сего дня на всей территории империи воспретить кровавые жертвоприношения и поклонения языческим богам.

И. Все идольские храмы немедленно закрыть, а изображения ложных богов и их алтари разрушить.

III. Атлетические состязания, игрища, поединки и другие формы культа человеческой плоти, и прежде всего Игры в Олимпии, запретить!

IV. Языческое летоисчисление по олимпиадам отменить и ввести отныне отсчёт лет по индиктам — пятнадцатилетним налоговым периодам, введённым императором Константином Флавием Валерием.

V. Всякого, кто осквернит себя кровавой жертвой, кто переступит порог идольского капища, кто устроит в нём религиозную церемонию, кто примет участие в каких-либо атлетических играх язычников и кто посмеет вести летоисчисление по олимпиадам, подвергнуть уплате денежного штрафа, а при повторении перечисленных преступлений продать в рабство или казнить.

Издано в Риме, в месяце элафеболионе, в VII году VI индикта».

Едва писец закончил чтение, как Амброзий, выхватил у него лист и поднёс его вместе с пером Феодосию. В зале воцарилась тишина. Над Играми в Олимпии нависла смертельная опасность.