Олигархи. Богатство и власть в новой России - [213]

Следующим шагом стало решение Ходорковского продать миллионы новых акций нефтедобывающих дочерних предприятий никому неизвестным офшорным компаниям. Например, акции “Юганскнефтегаза” планировали продать компании “Эшбери Интернэшнл Инк.”, зарегистрированной на Багамских островах, “Реннингтон Интернэшнл Эссошиэйтс лимитед”, зарегистрированной в Ирландии, “Торнтон Сер-висез лимитед” и “Брахма лимитед”, зарегистрированным на острове Мэн. Чем были эти таинственные новые покупатели? Вероятнее всего, контролируемыми Ходорковским компаниями-пустышками. Ходорковский не мог признать, что эти офшорные компании принадлежат ему, поскольку в этом случае вся эта комбинация была бы в соответствии с российским законодательством незаконной, но он, конечно же, не продавал свою нефтяную компанию незнакомым людям.

В российском законе об акционерных обществах имелось положение о так называемых сделках заинтересованной стороны. Смысл заключался в том, чтобы избежать конфликта интересов, при котором люди, принимающие решения о продаже активов или акций, “заинтересованная сторона”, могли бы продать эти активы самим себе или компаниям, которые они контролируют. Если офшорные компании принадлежали Ходорковскому, то решение продать им дочерние компании могло расцениваться как нарушение закона. Однако контроль над соблюдением закона был слабым.

Очередной дерзкий трюк Ходорковского заключался в том, что новые миллионы акций планировалось продать не за наличные деньги, а за векселя или долговые обязательства других дочерних нефтедобывающих компаний ЮКОСа. Каким образом эти векселя попали к таинственным покупателям — одна из многих загадок плана Ходорковского, которые я не смог постичь. Вся сделка представляла собой запутанную круговерть бумаг: одна компания выпускает миллионы новых акций, продает их иностранным офшорным компаниям и получает за акции долговые обязательства других компаний. В проигрыше должен был оказаться Дарт.

i6, 23 и 30 марта 1999 года были проведены три экстренных собрания акционеров каждой из дочерних нефтедобывающих компаний. Собрания проводились в роскошном дореволюционном особняке в центре Москвы по адресу: Колпачный переулок, дом 5. Раньше это здание принадлежало комсомолу, а затем в нем разместилась штаб-квартира МЕНАТЕПа. У ворот особняка акционеры “Юганскнефтегаза” предъявляли свои документы клерку. Некоторым из них было разрешено войти, но одного из представителей Дарта, Джона Дж. Папеша, не пропустили. Ему предъявили распоряжение суда, подписанное местным судьей всего за несколько дней до этого. Распоряжением суда акции Дарта были заморожены на основании какой-то юридической формальности. Папеш остался не у дел. На собрании тут же было принято решение о выпуске 77 миллионов новых акций, что резко понизило стоимость пакета акций Дарта. “Это — российский вариант “беловоротничковой преступности”, — возмущался позже Папеш. — Это — красноворотничковая преступность”. Выпуск огромного количества акций был одобрен и на двух других собраниях. К еще более необычной уловке прибегли в июне на заранее запланированном собрании акционеров “Томскнефти”. Когда миноритарные акционеры прибыли к особняку в Колпачном переулке, то увидели объявление, в котором сообщалось, что собрание состоится в маленьком городке к югу от Москвы и начнется через два часа. Бросившись к машине, они помчались по указанному адресу. Там они обнаружили старый дом, в котором шел ремонт. Поднявшись по временной лестнице без перил, они увидели комнату с семью стульями, столом и двумя экземплярами повестки дня собрания. Строители сказали, что “собрание” закончилось двадцать минут назад. Им не повезло.

Но борьба еще не кончилась. Дарт не был новичком в ведении бизнеса в офшорных зонах. Став наследником трехмиллиардного состояния отца и деда, которые изобрели способ массового производства посуды из пенопласта, Дарт отказался от американского гражданства и стал гражданином Белиза, крошечной страны, известной как налоговый рай. Он был жестким игроком на мировом рынке инвестиций, сумел дать отпор правительству Бразилии в вопросе, связанном с выпуском облигаций, и был готов к жестоким сражениям с Ходорковским. В начале 1990-х в ходе массовой приватизации Дарт вложил в Россию сотни миллионов долларов, скупая акции многих нефтедобывающих компаний и другую собственность. Как и многие другие иностранные инвесторы, он был спекулянтом, покупавшим дешево и надеявшимся продать дорого[57]. Дарт хотел получить прибыль, а Ходорковский, дешево купивший ЮКОС на залоговом аукционе, не хотел, чтобы Дарт получил прибыль за его счет. Он хотел, чтобы Дарт ушел. Столкновение было неизбежно.

Интересы обоих магнатов тесно переплелись помимо их воли: Дарт был миноритарным акционером дочерних нефтедобывающих компаний, а Ходорковский стал владельцем холдинговой компании ЮКОС. Ожидалось, что рано или поздно они пойдут на компромисс. Но сначала они развязали войну. Каждая из сторон бросила в бой адвокатов, пиар-агентства и частных детективов. ЮКОС выступал с заявлениями, в которых называл Дарта “вымогателем” (оказывающим давление в надежде получить большую прибыль) и “стервятником”. Дарт утверждал, что Ходорковский “грабит” дочерние компании.