Олеся. Сожженные мечты - [7]

– на спину. Жертва при этом не подавала признаков жизни.

Когда полуистерзанное туловище подволокли к парадному, его пинками перевернули лицом вверх.

Это было не человеческое лицо.

Это было вообще не лицо.

Муляж.

Кукла в человеческий рост, старательно, почти что с любовью сшитая из мешковины и туго набитая строительным мусором, безжизненно смотрела вверх. На то место, где должно быть лицо, наклеили фотографию, сильно увеличенную, скорее всего, распечатанную из Интернета. Спереди, между ног, только сейчас, при укрупнении, можно было разглядеть крошечное мужское достоинство. Следуя очевидной договоренности, один из организаторов «суда Линча» взял кухонный нож, под ободряющие крики и автомобильные сигналы отхватил самодельную мошонку, затем «палачу» передали полиэтиленовую пол-литровую бутылку с какой-то жидкостью. «Палач» отвинтил крышку, старательно полил куклу.

Затем отошел от нее на шаг.

С разных сторон вспыхнуло – кукла загорелась под улюлюканье и аплодисменты.

– Ну, хватит с меня этого цирка, – приказал начальник милиции, и следователь Борташевич, наведя курсор на нужную стрелочку, остановил видео.

Охваченная огнем кукла Игоря Крутецкого замерла на широком плазменном мониторе.

– Как, ты говорил, это называется? – переспросил начальник, ткнув пальцем в изображение.

– Флешмоб, – со вздохом повторил Борташевич.

Вздыхал милицейский следователь не оттого, что сорокашестилетний подполковник милиции Атаманюк, всего полгода как вступивший в должность начальника УМВД города, просил растолковать значение нового модного словца. Давило другое: сработала ведь милицейская чуйка. Влез он, следователь Борташевич, в неприятное громкое дело, сам того не желая. И хотя сделал все от него зависящее, чтобы снаряд прошел мимо, не получилось. Приходится теперь ему нести сомнительное знание резонансной истории, и самое противное – отвечать не за свое.

Ну, ведь слил же ушлым журналистам кто-то информацию! У кого-то язык без костей, а отвечать почему-то ему, Борташевичу. И, похоже, не только за это…

– А нормально говорить можешь, нет? – проворчал между тем Атаманюк. – Что он значит, моб твой?

– Не мой он, Виктор Сергеич, – снова вздохнул следователь. – В общем, это такая, знаете, заранее спланированная массовая акция. Когда большая группа людей, они же мобберы, появляется в общественном месте и делает всякие заранее оговоренные глупости. Вписываются в акцию все желающие, координация происходит по Интернету. К тому же все фиксировалось на любительские камеры – именно для того, чтобы вот эти невеселые картинки также появились в сети.

– Мобберы-шмобберы… То есть они договорились вот так собраться возле дома Крутецкого?

– Не только Крутецкого. Кстати, он там не зарегистрирован, квартира его подружки, ну, или невесты, Дорошенко Елены…

– Это не дочка ли…

– Дочка. Как видите, народ и такие вещи разузнал. Значит, одновременно такое же чучело измолотили, кастрировали и сожгли возле домов Грекова и этого… Марущака. Их адреса тоже слили в Интернет, вместе с фотографиями. Каждый же такой вот… ну… короче, у каждого в социальных сетях страничка есть. Фоток везде навалом. Кстати, странички всех троих в «Одноклассниках» уже закрыты, а Крутецкий убрал себя и с «Фейсбука».

– Я в этом слабо разбираюсь.

– Я тоже, Виктор Сергеевич. Просто рассказываю схему: Воловик долдонила все три фамилии, как заведенная, двое из парней достаточно известны в городе, от кого-то ушло к журналистам, ну а эти уж постарались. Представляете, создана уже группа в…

– Хватит! – раздраженно отмахнулся подполковник. – У меня эти твои виртуальные группы вот! – Он чиркнул себя ребром ладони по кадыку. – Ты мне реальную группу дай, реальную! Узнай, можно ли наказать кого-либо за то, что назвали всех троих в этих твоих сетях.

– Наверняка можно. Особенно в создавшейся ситуации. Жизни Крутецкого, Грекова и Марущака теперь реально под угрозой. Всех троих буквально блокировали по месту жительства. Я не удивлюсь, если дойдет до суда Линча…

– А я удивлюсь! – выкрикнул Атаманюк. – Еще больше в Киеве удивятся, когда узнают, что мы тут бездействуем. К тому же, сам понимаешь, по поводу сынков должны быть приняты специальные меры… Ну, или отданы специальные указания.

– У них родители есть. – Голос Борташевича зазвучал тверже. – Виктор Сергеевич, даже если мы отыщем тех, кто опубликовал фамилии, фотографии и адреса в Интернете, даже если вычислим организаторов этого вот, – он кивнул на плоский монитор, – безобразия, дело по факту происшедшего возбуждено. Я слышал, завтра инициативная группа собирает митинг у нас перед мэрией. И не только у нас. – В голосе следователя зазвучали металлические нотки. – Мы с вами прекрасно знаем оперативную обстановку в городе. Кругом то же самое, Кировоград – не исключение. Сынки и дочки, мажоры эти самые, садятся на голову, не побоюсь этого слова, всей стране. А что им за это? Бухие на машинах летают, прохожих калечат, детей из-под колес мертвыми достают. Вон, хоть прошлое лето вспомните, в Луганске. Ну, депутат, сын депутата, девчонку за патлы оттаскал в кабаке… Тут достаточно одной спички, как говорится… И людей, между прочим, эта орда еще не сжигала. Допекло, извините за каламбур. Я не удивлюсь, если по городам народ поднимется.