Олений заповедник - [37]

Утром у обоих было подавленное настроение. В конце-то концов, они ведь были совсем чужими людьми. Айтел оставил Илену в постели, а сам пошел одеваться в гостиную. В ведре для льда было на дюйм воды, он вылил ее и, налив себе чистого виски, промочил горло. Илена вошла в вечернем платье, без макияжа, длинные волосы уныло висели вдоль щек — при виде нее он не смог не расхохотаться. Если ночью она казалась красавицей, то сейчас вид у нее был угрюмый и совсем не привлекательный.

— Давай позавтракаем, — сказал он и заставил себя улыбнуться ей; она кивнула; он разбил несколько яиц на сковородку и включил кофеварку. — После того как мы немного подзаправимся, — сообщил он ей из кухни, — и снова станем людьми, я съезжу в отель и привезу тебе одежду. Это поднимет тебе настроение.

— Я сама поеду. Можешь не беспокоиться обо мне, — недовольным тоном произнесла она.

— Я не это имею в виду. — Она почувствовала, что он хочет побыстрее избавиться от нее, и это подвигло его проявить доброту. — Я хочу, чтобы ты провела день со мной, — поспешил сказать он.

Она смягчилась.

— По утрам у меня всегда плохое настроение.

— У меня тоже. Говорю тебе: мы похожи. — И он импульсивно потянулся поцеловать ее. Она подставила щеку.

За завтраком, подкрепившись кофе, Айтел почувствовал, что настроение у него улучшается.

— Как насчет того, чтоб поплавать в «Яхт-клубе»? — спросил он.

— Там?

Он кивнул; он видел, что она раздумывает, как это будет выглядеть, если они появятся у бассейна. Столько чужих людей увидят ее с Айтелом наутро после приема.

— Не думаю, что стоит это делать, — сказала она.

— Мы их шокируем. — Он был настроен на клоунаду. — Если появится Теппис, мы сбросим его в бассейн.

— Ужасный человек, — сказала Илена. — Такой жестокий. Как он разговаривал с тобой.

— А он только так и умеет говорить. Он не пользуется словами. Просто швыряет их как попало по настроению. — Айтел рассмеялся. — Перед нами не человек, а сплошные эмоции. Не как я.

— Да ты полон эмоций, — сказала она и, смутившись, уставилась в тарелку.

А у Айтела испортилось настроение. Неправильно он отреагировал на слова Тепписа. Можно было по-разному ему ответить, он же слишком долго молчал, а потом лишь улыбнулся и пошел прочь с Иленой.

— Я кое-что вспомнил, — сказал он, возобновляя разговор. — Я знаю в пустыне небольшую заводь. Довольно приятное место. Множество кактусов. По-моему, там есть даже дерево. Почему бы нам не поплавать там?

Она по-прежнему была надутой итальянской девчонкой, хотя начало проступать и кое-что другое.

— Я сегодня, наверно, уеду на автобусе домой, — тихо произнесла она.

— Ну, ты просто не в себе.

— Нет, я хочу домой. — Он заметил, что она ни словом не обмолвилась о том, какая жалкая жизнь ее там ждет. — Ты был такой милый, — не к месту добавила она, и ее вдруг затрясло.

— Послушай, Эспосито, — веселым тоном произнес он, но в ее глазах появились слезы, и она вышла из комнаты. Он услышал, как закрылась дверь в спальню. — Глупо, — во всеуслышание сказал Айтел. Он едва ли знал, к кому это относится — к Илене или к нему самому.

Он думал, что она отдалась ему, чтобы унизить Муншина. Теперь настал другой день, и она унизила только себя. Он подошел к двери в спальню, открыл ее и сел рядом с Иленой на кровать.

— Не плачь, — сказал он ей нежно. Она вдруг стала ему дорога. Она так ему нравилась. — Не плачь, обезьянка, — сказал Айтел и принялся гладить ее по голове. Это вызвало у Илены водопад слез. А он обнял ее, слегка забавляясь, слегка досадуя на себя, однако не без сочувствия. — Ты такая милашка, — сказал он ей в ухо.

— Нет… это ты так мило ко мне относишься, — со всхлипом произнесла она.

Через какое-то время она поднялась, посмотрела на себя в зеркало, вскрикнула от ужаса и прошептала:

— Как только у меня будет во что переодеться, пошли к бассейну.

— Ой, да ты просто чудище, — сказал он, и она жадно обхватила его руками.

— Пожалуйста, не смотри на меня, — сказала Илена. — Пока я не приведу себя в порядок.

Он послушался. Получив ключ от номера Илены после того, как она призналась, что его ждет там кавардак, а он поклялся, что это не имеет значения, Айтел отправился в недалекую поездку по Дезер-д'Ор и нашел ее отель. Номер у нее был небольшой, и окно выходило в вентиляционную шахту — единственную в Дезер-д'Ор вентиляционную шахту, подумал он Она приехала всего с одним потрепанным чемоданом, однако умудрилась разбросать его содержимое по всей мебели. Она была, несомненно, неряхой, а горничная — что указывало на уровень отеля — ничего не убрала, кроме постели. Айтел с грустью смотрел на разбросанные вещи. «Какая неряха», — подумал он, бросая трусики на смятую блузку, чтобы освободить место для себя. Он сел на освобожденный стул и, закурив сигарету, сказал себе: «Надо будет так все устроить, чтобы вечером посадить ее на автобус».

Но на автобус он ее не посадил. День превратился в сплошное удовольствие. И хотя никто не подошел к их столику побеседовать, это вполне устраивало Айтела. С тех пор как он проснулся, настроение у него все время менялось от меланхоличного к возбужденному. В известной мере он был доволен тем, что об его ссоре с Тепписом стало так быстро известно. Пусть оставят его в покое, думал он, пусть их, имея в виду Илену и себя, оставят в покое. «Начнем с чистой страницы», — на протяжении всего дня повторял про себя Айтел, точно строку из песни, застрявшую в голове.